«Надо помнить, что если хочешь что-то сделать, делай это невзирая ни на что!»

Многих читателей увлекает такой жанр литературы как научная фантастика. Существует множество писателей-фантастов, произведения которых люди готовы перечитывать, каждый раз открывая для себя что-то новое. Одним из таких писателей является Геннадий Мартович Прашкевич, которого называют одним из самых разносторонних авторов научной фантастики, удачно работающих в различных ее жанрах и направлениях: детективная фантастика, социальная, лирико-философская и сатирическая.

На его творческом пути было множество препятствий, которые сформировали его как личность, писателя. Геннадий Мартович удостоен звания «Заслуженный работник культуры Российской Федерации», член Союза писателей России, обладатель огромного количества литературных наград. Книги Геннадия Мартовича издавались в Англии, Болгарии, Германии, Казахстане, Литве, Польше, Румынии, США, Узбекистане, Украине, Югославии и в других странах.

У меня появилась уникальная возможность побеседовать с Геннадием Прашкевичем и задать ему несколько вопросов, касающихся его биографии и творчества.

Первые рассказы он начал писать ещё в детстве. Тогда же увлёкся палеонтологией, переписывался с известными учеными Н. Н. Плавильщиковым, Д. И. Щербаковым и И. А. Ефремовым. Палеонтолог и писатель Иван Антонович Ефремов пригласил школьника в настоящую палеонтологическую экспедицию в западное Зауралье. После Геннадий Прашкевич учился в Томском государственном университете, а с 1959 по 1965 годы работал в лаборатории раннего палеозоя Института геологии и геофизики СО АН СССР (Новосибирск), с 1965 по 1971 годы — в Сахалинском комплексном научно-исследовательском институте СО АН СССР (Южно-Сахалинск).

«Когда я был молод, я жил в маленьком провинциальном городке и у меня было три мечты: в будущем заниматься наукой, писать хорошие и интересные книги, поскольку уже в восьмилетнем возрасте стал интересоваться этим, а третье — увидеть мир. Было трудно представить, что можно этого достигнуть. Ведь было послевоенное тяжелое время. Тем не менее, я упорно занимался языками и пр. И могу сказать, что реализовал все свои мечты. Я много путешествовал, видел самые разные страны, участвовал в некоторых событиях той или иной страны. Написал достаточно большое количество книг, среди которых, на мой взгляд, есть интересные. Также занимался наукой и в Новосибирске — в Институте геологии и геофизики — и на Сахалине, Курильских островах, Камчатке. Поразительные места!»

— Что заставило Вас реализовываться не в палеонтологии, а в литературе? Что Вас в ней привлекает?

— Я не разделяю литературу, науку. Я считаю, что это все есть понятие культура. Более того, мой интерес к литературе стоял на прочитанных книгах, но я понял, чем занимается литература благодаря помощи знаменитого палеонтолога и писателя Ивана Антоновича Ефремова. Ведь мы же часто читаем книги: «прочел и забыл», причем это могут быть книги очень умные и глубокие, но кто-то должен нам подсказать, хотя бы в первый раз, а потом мы уже начинаем сами учиться понимать. Я прочитал достаточно много книг, но думаю, что это было неосознанно. В 1957 году я написал письмо Ивану Антоновичу Ефремову о том, что меня интересует, что мне хочется понять. Отправив это письмо, я отлично понимал, с чего бы знаменитому человеку писать в Сибирь мальчику, который пока не понимает, чего он хочет и чем интересуется? Но он мне ответил, приглашал меня в экспедиции по Сибири, затем я работал в знаменитой Очерской экспедиции. В 1958 году Иван Антонович пригласил меня в Москву, чтобы встретиться. Я жил прямо в палеонтологическом музее. Я испытывал счастье! Мы очень много разговаривали о различных вещах, например, о смысле многих книг. С тех пор мы дружили с Иваном Антоновичем до конца его дней. Так я и пришел к литературе.

— Если бы у Вас была возможность вернуться в прошлое, что бы Вы изменили?

— Я думаю, что любому человеку, прожившему много лет, иногда хотелось бы что-нибудь изменить. Но в целом я считаю, что прожил достаточно интересную жизнь, даже в чем-то счастливую. В ней было очень много вещей, к которым я бы не хотел вернуться. Они были грустными, тяжелыми. Однако я очень рано по сравнению со своими сверстниками нашел свое дело, определился, мне было интересно. И в этом отношении я очень мало изменил бы в своей жизни, но, исходя из того опыта, я бы иначе отнесся к некоторым вещам. Я бы скорректировал свой путь и многого достиг бы раньше, многое узнал раньше, но нам дается только одна жизнь, поэтому искать нужно сразу что-то очень важное.

— Как Вы относитесь к критике?

— Если это конструктивная критика, то совершенно нормально. А если это критика, которая для того, чтобы унизить автора, то это плохо. Я сталкивался с самой разной критикой, меня и обзывали. Это портило мне литературную жизнь. Меня переставали печатать. Некоторые книги были уничтожены. Но сейчас я вспоминаю это с улыбкой.

Моя литературная жизнь начиналась можно сказать трагически. В 1968 году на Сахалине у меня должна была выйти первая книга — сборник стихов. Эту книгу, к сожалению, цензура остановила, она была уничтожена. Я попал в черный список и 10 лет не мог печататься вообще. Казалось бы, как можно после такого относиться к критике? Но я думаю, что возможно тот человек, кем я сейчас являюсь, и появился благодаря этой неприятной истории. Я подразумеваю, если бы эта книга вышла (она, кстати, вышла 2 года назад в Омске, ее переиздали в том виде, в каком не опубликовали на Сахалине. Даже была статья с шуточным названием «У известного писателя Геннадия Прашкевича вышла первая книга»), тогда бы закончилась моя литературная карьера. Но эти 10 лет, я вспоминаю о них как о годах счастливых. Я занимался изучением языков, писал прозу, занимался разными вещами. А главное — жил!

— Если бы на Вашем пути не было препятствий, неприятностей, согласились бы Вы на это?

— Неприятности были, есть и будут, ведь мы все живые люди. Главное надо помнить, что если хочешь что-то сделать, делай это невзирая ни на что!

— Какие из ваших книг цените особенно Вы сами, высоко оценили критики и читатели?

— Особого расхождения не будет. Я считаю одной из лучших вещей исторический роман «Секретный дьяк» о том, как русские входили в Сибирь и как они дошли до Тихого океана. Критика относит этот роман, несомненно, к моим достижениям. Затем я ценю роман «Теория прогресса», который к фантастике не имеет никакого отношения, это история школьника, даже почти автобиографический роман. Действия происходят в 50-е годы, думаю, многим интересна. Также считаю удачной вещью свой исторический роман под названием «Тайный брат», были и другие издания под названием «Пес Господень». Тоже удачная, поскольку были комментарии многих ученых и академика Михайлова, и сам текст нравится читателям. Ведь я встречаю людей, которые говорят это мне. Но критика ничего об этом не писала.

— Что для Вас счастье?

— Для меня это насыщенная жизнь, в которую входит все: и работа, и круг людей, которые мне приятны и нужны. Раньше многие говорили в шутку, чтобы не было войны, но сейчас это совсем не кажется шуткой.

— Чтобы писать книги, необходимо много читать?

— Я думаю, что много читать надо, ведь одно дело житейский опыт, но также необходимо знать, что думают другие люди о вещах, о которых, может, вы даже не задумывались и не задумаетесь. Есть вещи, которые даже нельзя не читать!

— «Не надо стоять на пути у музыки, не надо писать музыку — надо позволить ей писать саму себя». Считаете ли Вы, что данное высказывание можно отнести к литературе?

— Совершенно верно. Это, конечно, очень трудно объяснить, но, когда ты что-то делаешь, сильно увлекаешься этим, появляется некое понимание, что кто-то ведет твою руку, кто-то подсказывает тебе какие-то мысли. У меня есть такие книги, которые я писал с большим увлечением.

— Станислав Лем, если бы попал на необитаемый остров и ему разрешили бы взять только одну книгу, хотел бы взять «Историю западной философии» Бертрана Рассела, а какую книгу Вы бы взяли с собой?

— Есть у меня книга, которую я перечитывал раз 20 и еще буду перечитывать –  роман Киплинга «Ким». Когда я выезжал в Индию, я брал с собой именно этот роман, чтобы в тех местах, где происходили описанные события, перечитать его заново.

— Вы продумываете план произведения или, как Стивен Кинг, живете жизнью персонажей и не знаете чем оно кончится?

— Во-первых, появляется некая смутная идея – что должно быть. Во-вторых, ты начинаешь думать, кто может реализовать эту идею, то есть появляются первые прототипы. И третий, самый важный пункт, ты должен начинать работу, зная, чем она закончится, ты должен знать финал.

Закончить хотелось бы словами Геннадия Мартовича о профессии писателя: «В профессии писателя, в его работе очень большое место занимают личностные мотивы. Ты пишешь не о каких-то абстрактных вещах, а ты пишешь на самом деле о себе, просто все это прикрываешь другими ситуациями. Но это в любом случае о тебе, и поэтому, если ты рассказываешь об этом искренне, то это доходит до людей, а если начинаешь врать и придумывать, то это уже мало кому интересно. Ведь это же тоже проблема нашего времени –  вранье».

Анастасия Жигулина