«Лариса, ты хотя бы Россию моешь, а я американским детям зады подмываю». История Ларисы, приезжей из Узбекистана – о том, как потерять всех и найти себя

Сложное детство, бурная молодость и спокойная, но больная старость. Лариса Филипповна, женщина, которая постоянно напоминает о том, какого она года рождения, как ей повезло быть гуманитарием и как прекрасна её кошка Даша. Оказавшись с ней рядом, будучи человеком неподготовленным, можно схватиться за голову от того, что женщина и прибауткой тебя рассмешит, и заставит печалиться от рассказанной жизненной истории. Но Лариса Филипповна женщина удивительная, непомерно сильная и стойкая. Она смогла перебороть детские обиды, выстоять в жестокой борьбе с собственной жизнью, в которой нет места родным и близким, и найти себя. Её жизнь колоритна, наполнена приключениями и горем. В Ларисе Филипповне отражена жизнь XX-го века. Кто-то не смог справиться с тяжестью дней переселенца, а Лариса Филипповна — смогла.

«Хорошая, добрая и очень говорливая особа. С ума сведёт разговором, не опомнишься», — рассказывает соседка Ларисы Инна Ивановна.

Старая пятиэтажка в одном из удаленных спальных районов Новосибирска. Железная дверь, через которую прорывается запах сигарет и через которую слышен непрекращающийся кашель. Узкий коридор, в котором теснятся два холодильника и полка для обуви. Большая комната, в которой стоит отравляющий запах сигарет и большой платяной шкаф с книгами. На полу валяются игрушки для кошки, пустые ампулы от препаратов и несколько книг. На кухне небольшой диван, стол с истертой до дыр скатертью с красными тюльпанами и подоконник с таблетками. 

«Пойдем поболтаем по-девичьи», — почти шёпотом произносит Лариса Филипповна. На плиту ставится закоптелый синий чайник, а Лариса Филипповна, выставив кошку за дверь и прикрыв ее от подслушиваний мужа, начинает свою историю.

Город хлебный

Лариса Филипповна родилась в Узбекистане, как она сама говорит, «в далёком 20 веке». Идет ей уже 75 год.

«Детство было мое счастливое до 6 лет, когда мы жили с мамой, но к моему несчастью и горю моя мама вышла замуж», — начинает рассказ Лариса и тут же поникает головой. Руки тотчас начинают переминать край скатерти.

«Но брак с первым мужем, моим отцом тоже был необычный. Моя мама детдомовская, сама приехала из Челябинска, ей было всего 15 лет. У нее было три брата, но среди них она была старшая. В Челябинские в то время преобладал татарский народ. Моя мама владела арабской письменностью. Языки вообще наше, семейное. Я, например, изучала английский, знаю узбекский, изучала татарский и немного украинский. Сейчас, глядя на ситуацию в мире, на украинцах крест поставили».

Ташкент, столица Узбекистана, в советское время имел неформальный слоган: «Ташкент — город хлебный». В 30-е годы, когда на территории Советского Союза обострялся голод, люди старались приехать в город Средней Азии, который у всех прочно ассоциировался с хлебом и гостеприимством. «Город хлебный» в те годы оказался способным приютить, накормить и обогреть нуждающихся. «В пять лет, — вспоминает Лариса Филипповна, — я уже ходила на базар с подругой. Там огромные ряды с абрикосами и черешней, а мы, пройдохи, пройдем и всё попробуем. Мне кто-то из продавцов выкрикивает: «Девушка, половина сахар, половина мед», а моя подруга мне шепчет: «Половину брешит, половину врет». Наедимся сладостей и фруктов задаром и возвращаемся домой».

Не жизнь, а ад

Но счастливые и беззаботные дни кончились. К «большому несчастью» Ларисы мама познакомилась с человеком, который испортил ей жизнь. «У меня началась не жизнь, а ад. В меня летели табуретки, обвинения в том, что я не знаю русского. В эти годы родился брат, а спустя 3 года родилась сестренка. Мама знала об этом, но особого значения не придавала, потому что была озабочена своей работой».

Лариса показывает фотографию мамы, молодой и красивой. «Комсомолка с косичками, стройная и юная,» — с восхищением говорит женщина. 

«Квартира была большая, с отдельной спальней для меня, — проговаривает Лариса Филипповна и обрисовывает дрожащей рукой устройство дома на потертой скатерти. — Мою полы, в другой комнате идет по телевизору музыкальная передача. Тут он заходит пьяный и спрашивает почему музыка играет в другой комнате, пока я полы мою в другой. Тут этот урод ударил меня по одной щеке, по другой, и повторил еще раза два. Вот такое было воспитание. 

И мне было шестнадцать лет, когда произошло то, что изменило мою жизнь. Однажды вечером мама топила печку, а он пришел опять пьяный. Она поворачивается к нему и начинает в исступлении кричать о том, сколько же можно пить. Мама хватает кочергу, замахивается, а он спокойно выхватывает её и бьет маму по голове. У нее из головы кровь хлещет, приезжает скорая помощь и полиция, как сейчас помню, а она, что самое интересное, кричит: «Не забирайте, он не виноват!»

Чайник уже закипел, Лариса резко встаёт с софы, прихватывая больное колено, и бежит разливать чай, а кошке — открыть дверь. Когда чай налит, а кошка запущена в обиталище хозяйки, Лариса Филипповна с дрожью в голосе продолжает.

«Когда вернулся из полиции, пьяный, поплакался нам, покричал на нас, ещё дверь разбил. А я сижу на печи и думаю про себя: «Только бы без мордобоя сегодня». Мама от него убежала в другую комнату, а он вышел на улицу. Стало ему очень плохо на весеннем воздухе. Мама будит меня, кричит, чтобы бежала к ближайшему магазину в телефонную будку, чтобы вызвать скорую. В итоге попал он в больницу с тяжелейшим алкогольным отравлением. Как сейчас помню: лежит на никелированной кровати, а я в ногах облокачиваюсь на выступ. Смотрю на него и очень тихо говорю: «Если есть на этом свете справедливость, то ты сейчас сдохнешь». Он приподнялся, прошептал, что, если встанет, то точно убьет. Но тут вдруг упал, врач прибежал, укол поставил, а у него челюсть отвисла, руки посинела. Он умер. Мама стала получать пенсию на троих детей. Вот так загаданное и очень желанное исполняется в миг».

Страшный год в Ташкенте, 50 лет стажа и «белое золото»

В школе Лариса Филипповна была отличницей. Мало ей было быть просто отличницей, она и секретарем пионерской организации стала, а потом комсомолкой. «В каждой бочке я была затычкой», — подмечает Лариса. В годы свирепствования оспы в Ташкенте, только выпустившись из школы, Лариса должна была поступить на романо-германский факультет: ей интересны языки и литература. Но дом нужно держать на своих молодых девичьих плечах, поэтому сразу поступление не состоялось.

«Вот ты представь: Ташкент, жара, на улице температура +40, в доме — +30. Мама мне наказала следующее: держать половик возле входной двери всегда мокрым, чтобы свежесть сохранялась. Я каждые полчаса его смачивала, но мама всё равно была недовольна: била сильно», — с грустью говорит Лариса Филипповна и потирает правую щёку. Видимо, била именно по этому месту.

Мама Ларисы прилетела первый раз в Россию из Узбекистана

Поступление в университет пришлось на следующий год, но он стал и для неё, и для всего Ташкента, страшным. В 1966 году произошло землетрясение на территории столицы Узбекистана. Так и университет, в который так хотела поступить Лариса Филипповна, сравнялся с землёй.

«В 1963 году у меня первая запись в трудовой книжке, а последняя, по увольнению, — в 2013. 50 лет стажа», — улыбается Лариса Филипповна.

Поступила Лариса в другой университет Ташкента с одним экзаменом на отлично, благодаря маме, оплатившей репетитора по английскому. Английский Лариса знала очень плохо, потому что в Намангане, в её родном городе, детей из школ вывозили на сбор хлопка. Они по три месяца были на плантациях, собирали, как говорит Лариса «белое золото».

«В университете с первого по четвертый курс тоже ездили на хлопок. Я собирала по 98 килограммов. Например, для наглядности, тюбик ваты, который в аптеках продаётся, 400 граммов весит. А я 98 [килограммов] собирала. Были люди, которые и по 120, и по 200 собирали под палящим солнцем», — подмечает Лариса Филипповна.

Юность Ларисы не была безрадостной: директор студенческого театра, женихи, от которых отпору не было и участие во всем, кроме голодовки. Открытие Байкало-Амурской магистрали стало знаменательным событием не только для Ташкента, но и для молодой и активной Ларисы. 

«Мне секретарь с моего факультета дает поручение: обеспечить оркестр на открытие БАМа. У нас в группе училась девочка, чистокровная еврейка, у которой папа был военный. Мне удалось убедить ее в важности встречи, а его — в важности оркестра на открытии. Я как рот открою — меня не заткнешь. Вот он от меня и отмахнулся, и пожаловал мне целый оркестр. На открытие Байкало-Амурской магистрали я иду, маленькая студентка, а за мной целый оркестр, с барабанами. Мне руку секретарь пожал со словами: «Журбенко молодец. И ржать умеешь, и оркестр организовать можешь», — с улыбкой произносит Лариса Филипповна. 

Но как бы не весело Ларисе не было в днях ее безмятежной юности, один вопрос её мучил: где же родной папа? Где тот человек, фамилию которого она с гордостью носит? 

«Столетние чинары росли в Узбекистане. Двадцать человек вокруг него хороводом могли ходить. А я под ним сижу, в небо смотрю и думаю: как бы мне папу своего найти…», — вздыхает Лариса Филипповна.

Жди меня, папа

Лариса всегда интересовалась, где и чем живёт её папа. В то время, к сожалению, не было известной всем программы «Жди меня», благодаря которой разделённые члены семьи находили друг друга. Когда маленькой Ларисе было плохо, отчим обижал, а мама не обращала внимание, она писала письмо папе и откладывала в стол. Таких записок у неё скопилось больше пятидесяти. Оказавшись в университете, Лариса начала искать своего отца.

В послевоенное время была другая передача наподобие «Жди меня». В 60-е годы известная детская писательница Агния Барто вела на радио «Маяк» программу «Найти человека» о поисках семей детей, которые потерялись во время Великой Отечественной войны. В дальнейшем на основе программы была написана одноименная книга «Найти человека» с заметками-воспоминаниями о сложности работы. Благодаря поступавшим на радио письмам разлученных родственников, а также помощи добровольцев несколько сотен человек нашли своих родных и близких. Лариса Филипповна тоже не осталась в стороне и попытала судьбу.  

«Я писала поэтессе Агнии Барто с просьбой о помощи в поисках папы. Она ответила мне следующее: «Вы понимаете, дорогая Лариса, что ищите иголку в стоге сена?» А я не отчаиваюсь. В общем, мое поисковое письмо о папе побывало в «Комсомолке», «Правде», «Звезде Востока», «Правде Востока», даже в «Крокодил» отправляла», — со вздохом произносит Лариса Филипповна. Она наивно положилась на помощь полицейских и… не прогадала. Через неделю после обращения в участок пришло ответное письмо: «Ваш отец Журбенко Филипп Лукич проживает в городе Караганда». Я думала, что папа, может, в Италии, в Голландии проживает, а он… где — в Караганде! Дальше прочитала: «От встречи с вами не отказывается». Пишу ему на его адрес письмо, называя обязательно «уважаемым». Написала, что мне не нужна финансовая помощь и что я просто-напросто хочу удостовериться в том, доволен ли он тем, что я ношу фамилию Журбенко. Пришел ответ через неделю: «Жду, прилетай!». В конверт смотрю, а там 200 рублей. Моя стипендия повышенная была 43 рубля. Это были на то время колоссальные деньги», — с восторгом восклицает женщина.

Лариса успела за своё студенчество побывать во многих городах Советского Союза: и в Москве, и в Сызрани, и в Ульяновске, и в Казани. Отправляясь к отцу в Караганду, Лариса решила посмотреть из какого города будет дешевле всего добраться до заветного города. Билет в Новосибирск стоил на рубль дешевле, чем билет в Красноярск. Так женщина попала в сибирский город, в котором она проведёт свои счастливые и трагические дни. 

Синее пальто. Легкие короткие полусапожки. Пышные волосы. По-осеннему одетая Лариса оказывается в заснеженной Караганде. Фотографий папы у девушки не было, поэтому она зареклась, что будет искать мужчину возле аэропорта, который будет похож на неё. Сразу же на выходе из аэропорта к ней подходит мужчина и с удивлением спрашивает: «Вы Журбенко?» Лариса смущённо отвечает: «Да». Он спрашивает её имя и отчество, а она ему изворотливо отвечает: «А какая-то ещё Журбенко может здесь оказаться, дурак что ли?» Так и обнялись не знавшие друг друга люди.

«Когда у него дома оказались, меня встретил весь уставленный вкусной едой стол. Я в тот же момент думаю: «Вот бы всех моих девчонок из общежития сюда, точно никто голодной бы не остался». Три дня он мне город показывал. Тут на прогулке повстречался мне телеграф, к которому я спешу со всех ног сообщить маме, кого я нашла. Звоню, отвечает хриплым голосом мама, а я ей: «Я папу нашла! Хочешь услышать голос его?» В трубке сразу гудки завопили, сбросила. Расстроило меня это очень. А еще больше расстроило то, что я так и не смогла назвать его папой», — со вздохом говорит Лариса. Край скатерти уже совсем истерся под ее интенсивным перебиранием.

Наш разговор прерывается на несколько минут. Они проходят в молчании и, кажется, длятся очень долго. Лариса глубоко вдыхает и выдыхает, успокаивая себя. Тут же она восторженно выдаёт: «Ну что, про Костю теперь?»

Костя. Мама. Тимур.

После заданного вопроса проходят минуты. По их истечении Лариса отмахивается в сторону комнаты, где муж Михаил смотрит телевизор и говорит, что он сильно реагирует на разговоры о прежней любви. Прикрыв дверь, Лариса продолжает.

«Костя был красавец, да ещё на девять лет старше. Он профессиональным шахматистом был. За ним столько девчонок бегало, а я приехала в Новосибирск, увидела и победила. 5 ноября 1970 года я познакомилась с ним в кафе «Чайка», а спустя год мы поженились. Мы прожили двадцать семь лет. С Мишей-то уже двадцать третий год пошел», — почти шёпотом говорит Лариса Филипповна и тут же отвлекается на рассказ о белых чулках за 2300 рублей, которые ей нужно носить каждый день, чтобы «ноги не отвалились». Она указывает на ящик, заставленный самыми разными банками, таблеточными блистерами, тюбиками с мазью. «Не умереть бы с таким саквояжем», — говорит Лариса.

«Помню Лариску с Костей. Идёт она, веселая, маленькая такая, а рядом с ней статный мужчина, с благородной бородой. Смотрелись они очень красиво», — рассказывает Полина Александровна, близкая соседа Ларисы Филипповны.

Свадьба у Ларисы с Костей была скромная, даже родителей не позвали, потому что денег нет. Родился у них мальчик Тимур, который в три года уже читал по-английски. Переехали они все дружно в Новосибирск, где зажили по-семейному тепло в холодной Сибири. Но, как в жизни бывает, все переменилось в одно мгновение. Однажды, когда Лариса работа в школе и преподавала литературу в одной из школ Советского района, почувствовала она, что простуда, которая не уходит уже много дней, осложнилась. Ее отвезли в больницу, а спустя несколько дней звонит её брат из Ташкента и кричит в трубку: «Лариса, мама в больнице. Врач сказал, что у неё рак».

«Я зашла к дежурным врачам в отделение, в котором я лежала, забрала у них сапоги и шубу, ушла домой. Через час мы с Костей уехали до аэропорта, чтобы долететь до мамы. Прилетели мы в Ташкент, она, благо, ещё жива. Мама обняла меня и сказала: «Тебя-то я только и ждала». У моей мамы двадцать пять лет была нулевая кислотность, заполучила ее то ли в школе при проверке безопасности, то ли в детском саду. Забрала я её из больницы и повезла в Тибет, к знахарям по внутренним заболеваниям. Главный из них говорит мне, что живет с одной третью желудка, благодаря знахарским целебным методам, и показывает мне снимок. Желудок с куриное яйцо. У знахарей она полгода пожила, травки попила, помучилась и умерла».

Тут же Лариса отвлекается и подбегает к чайнику, начинает его ругать. Говорит, что разбился недавно ее  фамильный чайник, пришлось покупать в магазине, а в нем очень быстро образуется накипь. Лариса дала мне много практических советов по очистке чайника от налета. Перерыв на кофе и крекеры с печеньем, которые Лариса попросила положить, как она сказала, «для красоты и разнообразия».

«Приехали мы с Костей в Новосибирск после смерти мамы, а меня из школы уволили оказывается. Я не была полгода, потому что за мой нужен был уход. После маминой смерти я должна была вернуться к работе, а я не смогла. Пролежала много дней рядом с ее могилой. И в дождь, и в снег – я там. Тогда мне сын мой, Тимурчик, начал жаловаться на больную головку. То схватится за нее, то завопит, то заплачет. Вызвала скорую, врача детского. Мне было 29 лет, врачу тоже. Сын мой в жизни не болел, а тут за несколько дней ходить перестал. Сделали рентген в больнице: у него уже не было одного легкого, как будто сгорело. Сливная двухсторонняя стафилококковая пневмония – вот его диагноз. Откуда взялся недуг? До сих пор ответа не знаю. Умер он в годовщину смерти моей мамы. Остался только Костя у меня», — со слезами на глазах подытоживает Лариса Филипповна. «Тогда у меня волосы поползли. Выпадали клоками. Когда в кафе «Чайка» с Костей пошли, на моей любимой бархатной красной кофточке несколько прядей просто повисло. В 29 лет волосы выпадали. Неожиданно, сама понимаешь, ребенок прыгал, бегал, а потом слег и умер. Врача осудили, который вовремя не обнаружил у него заразу эту, а ребёнка-то уже не вернешь. Я потом пережила шесть выкидышей. Я не смогла больше родить».

Работа. Америка. Миша.

После потери близких людей Лариса Филипповна начала постепенно восстанавливаться. Она работала риелтором, продавала сыр, разносила газеты в санках. Помогал ей в этом Костя, с которым они справлялись вместе так еще 21 год. Ему было 58, когда он умер. После — опять работа, но уже одной.

«Я семнадцать лет подъезды убирала. После того, как убрала, к Косте на кладбище. В холод, в жару, в снег, под палящее солнце – я всегда там. Сестра моя, которая в Америке оказалась, плакалась мне по телефону: «Лариса, ты хотя бы Россию моешь, а я американским детям зады подмываю». Вот на том и общались. Она с золотой медалью школу окончила, с отличием университет и в Америке няней зады намывала», — отмахнувшись, пробурчала Лариса Филипповна. Она не любит говорить о сестре, считает, что та ее бросила.

Спустя много лет Лариса Филипповна встретила Михаила, в лице которого она нашла поддержку и опору. Вместе они 23 года.

«С Мишей познакомились случайно. Он ремонтный рабочий в моем доме был, чинил балконы. Раз зашел ко мне попросить воды, два пришел, на третий я уже пустила. Он мне рассказал, что жена его привела в дом любовника, а его выгнала. Так и сошлись два одиноких сердца. Он кофе с меня требует, а я ему даю. Он руку и сердце просит, а я ему даю. Вот и живем двадцать третий год. Заботится обо мне: и мороженое ночью принесет, и варенье, и за рыбой съездит. Но Миша совсем другой «экземпляр». Костя постоянно говорил, а этот всегда молчит. Бывает, жадничает, бывает кричит. Полярные мы, но заботимся друг о друге. Костя бы, конечно, в наш разговор сейчас встрял, выдал тридцать три прибаутки, а мы бы тут раскатистым смехом повалилась бы на пол, — с сожалением говорит Лариса Филипповна. 

***

За окном большими хлопьями падает снег, хотя на дворе уже середина марта. На кухне мерцает одна лампочка, плафон для который разбился позавчера. Облезлые стены, затертая скатерть и календарь с лошадьми, где кругом обведена лишь одна дата. Это мой день рождения. По телевизору показывают сюжет про мать и дочь, воссоединившихся благодаря передаче «Жди меня». Лариса ни дня не может прожить без этой передачи. 

Старая пятиэтажка в одном из удаленных спальных районов Новосибирска. Железная дверь. А за ней женщина, пережившая многое, но не свернувшая с пути. В кухне гаснет свет. Снег за окном так и идет.

Екатерина Сидорина

Фото автора