Иван Голунов: «Проблема журналистики в том, что не хватает какого-то задора и интереса»
«Я отправил им вопросы — они страшно перепугались. Появились какие-то люди, которые пытались договориться со мной, мол, давайте не будем об этом писать. Потом они просили моих коллег скопировать заметку из общей редакционной системы, предлагая за это деньги. Коллеги мне об этом рассказали, мы приняли меры».
Коллеги в шутку называют его «повелителем Росреестра» и «гуру журналистики СПАРК», от которого дрожит вся московская мэрия. Специальный корреспондент «Медузы» Иван Голунов расследует темы, связанные с госзакупками столичных и федеральных властей. Осенью 2017 года власти Москвы даже отменили многомиллиардный тендер после неудобных вопросов журналиста. Недавно Иван Голунов приехал в Новосибирск с мастер-классом о тонкостях работы с государственными базами данных. В интервью спецкор «Медузы» рассказал, как проходили его первые собеседования, почему он ушел из «Ведомостей» и что не так с региональными журналистами.
— В Фейсбуке указано, что вы учились в Московской международной школе кино, а через пару лет уже работали корреспондентом в «Ведомостях». Чем привлекла журналистика?
— Московская международная киношкола — это обычная общеобразовательная школа с уклоном в кино. Вообще я работаю журналистом с тринадцати лет. Сначала это была юношеская муниципальная газета, потом я пошел в более старшую, районную газету в своем Юго-Западном округе [Москвы]. Мне повезло с хорошей командой: всё руководство было из отдела сельского хозяйства советской газеты «Правда» — тем не менее это были хорошие журналисты.
Я вовлекся в рабочий процесс, и у меня не было времени учиться. Вполне себе работал и не очень понимал, что мне даст образование на журфаке и где бы то ни было еще. У меня нет журналистского образования и высшего образования в принципе. Были попытки получить высшее, но это не было связано с журналистикой.
Журфак — это немного странная штука: там учат читать, если хороший преподаватель по литературе, но не учат писать, потому что это навык, который приобретается, когда работаешь в профессии. Образование на журфаке дает условные знания и представления.
Конечно, оно дает круг знакомств и общение с людьми, которые в дальнейшем будут работать в этой сфере. Ты приходишь в редакцию и можешь встретить кого-то из однокурсников, и уже всё становится попроще и помилее.
— Чем запомнились ваши первые шаги в журналистике?
— После районной газеты [ЮЗАО Москвы] «За калужской заставой» я ушел в «Новую газету», где проработал три-четыре года. Потом я ушел в газету «Газета», в которой главным редактором был Раф Шакиров. Был такой проект ежедневной газеты, ныне уже не существующий.
В газете «Газета» моим руководителем была Инга Замуруева, у которой тоже не было журналистского образования — она начинала свою карьеру как учительница. Инга работала в «Коммерсанте» в конце девяностых-начале нулевых и была лучшим корреспондентом по недвижимости. Собственно, у неё были сомнения, когда к ней пришел человек без высшего образования. Для неё, как для учительницы, образование было важным.
Понятное дело, что на идеальном собеседовании ты должен предложить редактору пару тем — это лучше всего работает. Я знал, что в газете «Газета» искали человека, который будет писать на тему туризма: как это устроено, куда ожидать дешевых или дорогих путевок — в общем, будет отрабатывать новостную повестку туризма.
Перед собеседованием в газету «Газета» я немного готовился: смотрел туристические сайты, какие новости там происходят, о чем можно было бы написать. Совершенно случайно зашел через поисковик на какой-то маргинальный сайт, который писал о визах.
— Это был 2001 год?
— Да. Я смотрел этот сайт утром перед встречей, и там оказалась новость о том, что Америка вводит анкету [на получение визы] с дополнительными вопросами для российских граждан. Я посмотрел, писали ли об этом другие — никто не написал. Позвонил в посольство, мне сказали: «Да, действительно у нас есть такая анкета, она лежит в визовом отделе».
Я посмотрел, что по пути в редакцию могу заехать в посольство США. Заехал, взял эту визовую анкету, приехал с ней на собеседование. Мне говорят: «Хорошо. А что, какие у вас темы есть?».
— Вас никто не просил этого делать, сами всё искали?
— Да, я понимал, что мне лучше всего прийти с какой-нибудь готовой темой. В идеале, чтобы это была новость, но понятно, что такое сложно найти. Мне как-то совершенно случайно повезло.
Моя начальница [в «Газете»] была строгая, и мне захотелось от нее уйти после двух лет работы и пойти на собеседование в газету «Ведомости». Собеседование было назначено в рабочее время, а я не мог официально отпроситься, поэтому сказал, что иду на пресс-конференцию.
Я сходил на пресс-конференцию и, когда посмотрел начало, быстренько оттуда убежал на собеседование. Совершенно неподготовленный, без каких-то идей стал судорожно думать, что и кого.
Это была вакансия редактора отдела карьеры и менеджмента. Он пишет о том, как мотивировать персонал, какие бывают истории с ним — вот на такую проблематику.
Заходя в редакцию [«Ведомостей»], я взял на входе свежий номер газеты. Меня посадили в переговорную, я листал газету, и там были объявления о вакансиях. Я подумал, вдруг там есть что-то интересное. Листал вакансии и увидел странное объявление: искали администратора ресторана, но с припиской: «приветствуются лица нетрадиционной сексуальной ориентации».
Не помню, у меня были еще какие-то темы, мы их обсудили, и я говорю: «А вот тут еще есть одна отличная тема! Смотрите, как странно: это незаконное ограничение, а уж такое требование даже экзотично».
В итоге, получился первый текст, заметка со смешным заголовком: «Гей — это не профессия. Но хорошая строчка в резюме». Тогда еще не был популярен интернет, но тем не менее заметка стала самой читаемой за месяц в газете «Ведомости».
Была еще история, когда я пришел в журнал «Forbes». Тоже всё началось с какой-то маленькой заметки. Не помню уже, какой был повод. Я случайно нашел, что на этикетке пива «Тинькофф» был указан адрес: «Санкт-Петербург, город Пушкино, Тиньков переулок».
Меня это заинтересовало, и я стал изучать вопрос. С одной стороны, Олег Тиньков рассказывал, что он готовит пиво по рецепту своих дальних родственников, которые занимаются этим с 1759 года. Хотя мы знаем, что Олег Тиньков из Ленинска-Кузнецка, и что-то подсказывало, что нет у него никакого прадеда, который варил пиво.
Когда я позвонил в комиссию по топонимике Санкт-Петербурга, они рассказали мне смешную историю: улица названа Тиньковым переулком не в честь какого-то [пивовара] Порфирия Тинькова, а потому что это очень тенистый переулок, там много тенька.
— Олег Тиньков просто создал красивую историю, притянув факты?
— Да. В Питере компания «Gillette» насмотрелась на Тинькова и предложила назвать улицу, на которой находился завод, Жиллеттовской, но им отказали. Вот с такой веселой историей я и пришел в «Forbes».
— А почему ушли из «Ведомостей»?
— Как сказать: личные обстоятельства. Там менялись редакторы и пришел не очень хороший редактор. В общем, это было очевидно нам, но не очевидно вышестоящему руководству — они не обращали на это внимание.
Главный редактор [Татьяна Лысова] была в декрете. Шеф-редактор, заточенная под новости про нефть и экономику, считала, что отдел [карьеры и менеджмента] — отдел ерунды, который ведет свою странную жизнь. Она не обращала внимание на проблемы, которые были у нас. Сложилась ситуация, что два человека работали вместо пяти — один из них я. Эти двое должны были делать много работы.
Когда главный редактор вернулась и поняла, что шеф-редактор не очень хороший, то всё поменялось. Правда, было поздно, все уже были в других местах.
— Вы уже более пятнадцати лет специализируетесь на экономических и бизнес темах. Почему вам это интересно?
— Каждый раз появляется что-то новое, есть какой-то азарт, конечно. Я сейчас много пишу про Москву и её правительство, что страшно раздражает моего редактора [отдела специальных репортажей] Шурика Горбачёва. Ему хочется нарративных тем с человеческими нравами и всем остальным.
Почему мне интересна Москва? Я понимаю, как устроено правительство Москвы, меня все там прекрасно знают. Понимаю, какие могут быть проблемные темы, что и где нужно искать.
В Москве я могу рассказать про любую госзакупку: где она может быть, под каким названием, используют ли в ней выражения «высокоскоростной рельсовый транспорт» или «трамвай» — я в этом хорошо ориентируюсь.
Недавно в Москве отменили турникеты [в автобусах]. Я по прошлым историям знал, что на турникеты есть патент, за который платят людям, ранее работавшим в московском департаменте транспорта. Патент ликвидируется: правительство Москвы больше не будет платить бывшим чиновникам лужковских времен за несуществующее изобретение.
Периодически разные люди мне говорят: «А вот ты видел вот эту или ту госзакупку?» У нас [в «Медузе»] под каждой статьей есть кнопка «Напишите нам» для читателей, и туда пишут.
— В Фейсбуке вы писали, что три года собирали информацию для материала про благоустройство Москвы и гранитные бордюры.
— Да, и периодически выпускал про это заметки. Условно говоря, массив знаний, который я накопил на эту тему, действительно трёхлетний.
— Три года назад: как вы поняли, что эту тему нужно мониторить?
— Совершенно случайно. Всё это могло не случиться: просто Москва объявила закупку бордюров на огромную сумму, в полтора миллиарда рублей.
— Вы это на «Госзакупках» увидели?
— Это увидели мои коллеги. Они перестали справляться с темой и попросили меня подключиться к ней. Выяснилось, что в Москве намечается масштабная программа по замене бордюров, что звучит довольно экзотично. Там была интрига с тем, что не очень понятно, кто эти бордюры производит.
Я поехал на место, где находились эти бордюры. Нашел их, и выяснилось, что эти бордюры проходят не по тендеру, что в Москве начинается гигантская программа благоустройства «Моя улица». Позже мы написали текст про «Мою улицу»: как она устроена, и кто на ней заработает. Изначально она проходила очень незаметно.
Компания «Capital Group», которую я обнаружил — один из крупных застройщиков элитной недвижимости. Раньше она не была замечена в подрядных городских заказах по укладке гранитной плитки. Компания была недовольна: говорила коллегам в интервью, что журналисты пишут про нас всякие гадости.
Я отправил им вопросы об их отношении к программе «Моя улица» — они страшно перепугались. Появились какие-то люди, которые пытались договориться со мной, мол, давайте не будем об этом писать. Потом они просили моих коллег скопировать заметку из общей редакционной системы, предлагая за это деньги. Коллеги мне об этом рассказали, мы приняли меры.
Потом мне позвонил странный человек и предложил встретиться. Я страшно боялся, что мне могут дать взятку. Мы встретились в кафе Ксении Собчак, потому что я мог легко попросить администратора выбрать стол под камерой видеонаблюдения во избежание каких-либо провокаций. Денег мне не совали, но намекали, что заплатят, если я дам предварительно почитать материал.
— Как понять, что власть напугана расследованием? Это отмена тендера или когда на редакцию подали в суд?
— И так, и так, хотя это какие-то крайние меры. Обычно люди стараются показать, что ничего не случилось. Если нужно принимать какие-то меры, то, значит, произошло совсем что-то ужасное. Например, если бы Собянин откусил ребенку голову. Вообще [властям] нужно сделать так: [у нас] всё хорошо и спокойно, ничего не замечено. Хотя они, конечно же, принимают меры.
Изначально все тендеры по «Моей улице» разыгрывал сам заказчик. Я обнаружил, что большинство торгов произошло со странным одинаковым процентом снижения. На следующий год вся программа разыгрывалась только через [московский] департамент по конкурентной политике.
— Какие темы вам больше всего интересны? Связанные с Москвой или с федеральной властью?
— Больший интерес вызывают те темы, которые ты сам видишь. Я живу в Москве и обращаю внимание на московские темы. Когда я жил в Новосибирске, меня страшно раздражало, что ровно в полночь выключались практически все уличные фонари. Я тогда стал выяснять для «Слона» (c 2016 года издание переименовано в «Republic» — авт. прим.), что за странности происходят с этими фонарями.
— В 2017 году вы вместе с коллективом «Медузы» получили премию «Редколлегия» за материал про «Христианское государство». Тема, так сказать, не экономическая. Почему вы решили поучаствовать в тексте?
— Я участвовал с формальной точки зрения. Моя работа была в том, чтобы узнать информацию про этих персонажей, [Александра Калинина и Мирона Кравченко]. Я занимался документальной частью: общался с ними, почему они хотят сжечь фильм «Матильда» и кинотеатры вместе с ним. Мне просто было интересно, кто эти безумные люди и откуда они взялись. Когда их задержали, выяснилось, что часть найденной информации подтвердилась.
— Какие проблемы есть в современной журналистике? «Двойная сплошная»? Низкая зарплата?
— Проблема журналистики в том, что не хватает какого-то задора и интереса. Сейчас я сижу в жюри номинации «Большой материал» конкурса «Вместе медиа», читаю тексты уральского этапа, и это какая-то неприятная штука. Там очень мало местных историй, зато есть какие-то трактовки. Вот Путин сказал то-то и то-то, а давайте спросим экспертов, почему он это сказал. Какое отношение это имеет к Уралу — вообще непонятно.
— Это погоня за трафиком?
— Отчасти да. Я понимаю, что этот материал легко сделать. Путин вызвал резонанс: давайте сделаем два звонка нашим модным уральским политологам, которые предложат свою трактовку этих слов. Условно говоря, делается это всё за полтора часа. Удовольствие от такой заметки вряд ли можно получить.
Еще одна заметка, которая вообще не имеет отношения к региону: «Мы попросили специалиста по мимике проанализировать выступление Ксении Собчак». Тоже какая-то странная ерунда. Почему это вообще должно быть интересно? Что за специалист по мимике, насколько ему можно доверять?
— Это проявление лени или неумение работать с источниками?
— Я уверен, что это лень и малый интерес к окружающему миру. Нужно больше интересоваться и не бояться задавать вопросы себе и другим людям. Мы смотрим на этот ресторан и думаем, что ничего про него не выясним. Сегодня [на мастер-классе] я рассказал, как это можно сделать. Другой момент: соответствует ли это действительности. Найти ответ на этот вопрос довольно просто.
Есть в Новосибирске отличный пример с сайтом «НГС». Он самый читаемый, потому что старается покрывать всю новостную повестку и более-менее весело относится к новостям, нормально продает их.
Вот моя любимая история. В обычной ежемесячной новости «Новосибирскстат подсчитал индекс потребительских цен» — уже страшная формулировка — журналист «НГС» смотрит, что больше всего подорожало. Видит, что это хлебобулочные изделия, батон нарезной и сыр, и сочиняет новость: «В Новосибирске подорожал бутерброд с сыром».
Соответствует это действительности? Соответствует. Интересный заголовок? Интересный. Сколько времени нужно, чтобы придумать такой заголовок? Примерно нисколько, он очевиден. Просто нужно задаться целью: рассказывать читателю новости нормальным языком.
Беседовал Егор Фёдоров