Майя Козловцева: «Если ты нашёл что-то своё, то ты уже счастлив»

«В журналистике абсолютно реально зарабатывать нормальные деньги. Все зависит от того, как ты на это смотришь. Если тебе в детстве сказали: «Саш, в журналистике ничего не заработаешь, надо идти на завод», то ты проживешь с этим до конца дней и не сможешь побороть его внутри себя. По-моему, нужно делать то, что ты любишь, и делать это хорошо, тогда у Вселенной не останется вариантов неотплатить тебе хорошей зарплатой».

Майя Козловцева закончила журфак МГУ два года назад. Сейчас она работает редактором раздела Lifestyle на спортивном портале Чемпионат.com, путешествует, занимается спортом, готовится к своему первому триатлон-старту и рассказывает о своем опыте в редакторской колонке. Об этом и не только читайте в нашем интервью.

— Вспомни себя в школе. Почему ты вообще захотела поступить на журналистику?

— Я решила это в феврале, за три месяца до того, как вообще захотела поступать в Москву. Мне просто показалось, что говорить и читать у меня получается лучше всего и глупо этим не пользоваться. Еще в декабре я на сайте МГУ нашла заочный этап олимпиады по журналистике и некоторым другим предметам, написала 3 или 4 задания и отправила их по почте. Потом очень ждала результатов, и оказалось, что по журналистике за заочный этап получила почти сто баллов. Эта была единственная работа, которую я решала сама — с олимпиадами по другим предметам мне помогали репетиторы и школьные учителя. На очном этапе я, конечно, полностью провалилась, потому что там не только креативить надо было, но ещё и иметь определённую базу знаний… но мне понравилось. Я подумала, что надо этим заняться, что это прикольно.

— Ты переехала в Москву из маленького города Новокуйбышевска в 17 лет. Что можешь посоветовать тем, кто только мечтает переехать в столицу?

— Наверное, чем раньше вы это сделаете, тем проще вам будет. У меня есть очень много друзей, которые закончили вуз не в Москве и сейчас перебираются сюда по работе или из-за перспектив. И чем старше ты становишься, тем сложнее это сделать.

Не бояться. Потому что очень страшно, правда. И в семнадцать лет, и в тридцать страшно.

Надо понимать, ради чего ты сюда едешь. Если просто хочешь посмотреть Красную площадь и потусить, то будет очень сложно. Потом, скорее всего, ты уедешь обратно. Если понимаешь, для чего ты приехал, то всё получится.

— Ты для чего переехала?

— Меня не устраивал уровень жизни и то, что я видела вокруг себя, хотя не уверена, что тогда я это уже чётко понимала. Странно говорить «не устраивал образ или уровень жизни», когда кроме этого ничего и не видела. Но именно в перспективе личного роста я достигла какой-то неплохой планки в шестнадцать лет и дальше не понимала, что делать. Это беда многих молодых талантливых ребят, с которыми у нас были очень жаркие взбучки на разных съездах, конкурсах, олимпиадах. Просто они остались на том же уровне, посчитали себя крутыми, когда у них начали брать интервью для регионального телевидения. Мне тоже нравилось давать ценные комментарии местному телеку, но не всю же жизнь этим заниматься.

Плюс в какой-то момент я подумала о том, что хочу много путешествовать, хочу, чтобы мои родители тоже путешествовали вместе со мной и смотрели мир. Меня жутко не устраивал расклад: ты работаешь на заводе и два раз в год, если повезет, вывозишь семью в Турцию. Даже если ты хорошо зарабатываешь — в маленьком городе ты часто боишься масштабов и инвестируешь в какие-то абсолютно бесполезные, но жутко дорогие вещи.Например, ездишь на жутко дорогой тачке по городу, вместо того, чтобы смотреть мир или вкладывать в своё саморазвитие.

— В своем аккаунте в Instagram ты писала, что «заканчивала университет с твердой уверенностью в том, что не буду журналистом». Почему сейчас ты работаешь по специальности?

— Потому что не такая дурочка, чтобы всё это бросить (смеется). Просто найти тот самый запал, который был в начале, очень сложно. Вроде журфак — классно, творчество. Но помимо этого журфак — это история про дедлайны, поиски классного места для стажировки, чтобы потом устроиться на хорошую работу. А ведь при этом нужно ещё кучу предметов учить, которые тебе преподают. Это тяжёлая работа над собой, поэтому в какой-то момент ты просто начинаешь разочаровываться в своих способностях, думать, что это не совсем твоё — этакая защитная реакция, чтобы не продолжать двигаться вперёд и совершенствоваться.

Но у меня таких мыслей не было, просто было ощущения, что по специальности работать я не буду. Работала в маркетинге, в дизайне — мне нравилось. А потом так судьба сложилась и меня позвали на собеседование, после которого я поняла, что хочу работать в журналистике. С тех пор прошёл почти год, как я исключила все побочные занятия, которые мне мешали добиваться целей и совершенствоваться в любимом деле. И тогда уже осознанно поняла, что люблю писать, говорить и встречаться с людьми.

— Это собеседование было на «Чемпионат»?

— Да, тогда на сайте запускали новый раздел Lifestyle. Под этот проект нужны были журналист и редактор. Руководители не знали, на какую позицию рассматривать меня, а я не понимала, что от меня будут требовать, какую зарплату они мне смогут выделить, и будет ли мне этого достаточно, какая будет занятость. И я сильно благодарна главному редактору за то, что поверил в меня. На следующий день, седьмого марта я пришла на работу, а на столе у меня лежали открытка и цветочки от коллег, которые знали, что у меня планируется первый рабочий день, который так удачно совпал с праздником. Это было очень круто.

— А ты в себя тогда поверила?

— Когда я прихожу на собеседование, у меня нет сомнения, что всё получится. Иначе я бы на него просто не пошла (улыбается). Я всегда себя «продаю» так, как будто точно знаю, что это работодатель во мне нуждается, что я пришла, потому что у меня есть чёткое понимание, что я могу это сделать хорошо. Если вы на собеседовании чересчур нервничаете и слишком уж недооцениваете свои силы, не можете обозначить уровень желаемой зарплаты, специально зачем-то её занижаете (и у меня так раньше было) — ничем хорошим это не закончится, вы ведь сами не получите то, чего хотите, просто потому что были не в силах это сформулировать. Глупо, да? В случае с «Чемпионатом» всё было правда немного иначе: я не до конца понимала весь масштаб задачи и поэтому не переживала во время собеседования абсолютно. Так тоже бывает.

— Как выглядит редакция «Чемпионата»?

— Она состоит из нескольких подразделений, из которых глобально я могу выделить три: айтишники, которые занимаются поддержкой сайта, разработкой всяких интересных штук, поскольку мы digital-издание и нам нужно постоянно быть в тренде, видоизменяться, быть гибкими; маркетинг, который продает спецпроекты и рекламу на сайте, организует мероприятия с участием нашего бренда. У нас в компании этим занимаются очень крутые ребята. И конечно ещё глобальная редакция, которая состоит из главного редактора, его заместителя и редакторов разделов, у каждого из которых есть свой штат журналистов.

— Как вы общаетесь внутри коллектива? По принципу «начальник—подчиненный»?

— Вся редакция очень приветливая, даже с главным редактором мы общаемся на «ты» и в формате: «Я напишу тебе в мессенджер, когда мне нужна будет помощь». Мы советуемся, общаемся, хотя разница в возрасте у меня со многими редакторами довольно большая. Внутри редакции мы стараемся помочь друг другу: во время Олимпиады некоторые мои коллеги ночевали в редакции. Потому что нужно было быть постоянно на связи, у нас были корреспонденты в Пхенчхане. Олимпиада из-за разницы во времени начиналась очень рано, поэтому смысла ехать домой просто не было.

— Ваш раздел больше похож на блог или на классическое интернет-издание?

— Конечно, «Чемпионат» — это в первую очередь классическое СМИ. Потому что, на мой взгляд, блоги конечно бывают разные, но зачастую в блоге тебя пытается чему-то научить человек с сомнительной компетенцией. Мы стараемся отойти от этого. Ко всем материалам я привлекаю экспертов в своем деле: врачей, спортсменов, атлетов, тренеров. Это важно, потому что сейчас столько непроверенной информации на околоспортивные темы находится на просторах интернета, столько диет, на которых можно скорее умереть, чем похудеть. Мы компетентное СМИ, поэтому не можем себе позволить публиковать непроверенную информацию.

— Можно ли писать про спорт и самим не заниматься им?

— Нет, конечно (смеется). Это провал. Эксперты из той или иной области, с которыми ты общаешься, чётко определяют, понимаешь ли ты тему диалога и разбираешься ли ты в том, о чём спрашиваешь. Если ты говоришь со специалистом по трейловомубегу, ты должен понимать, что это такое, и, хотя бы раз пробежать, чтобы почувствовать весь ужас дистанции (смеется). Но в первую очередь для того, чтобы так подбирать вопросы, чтобы людям это, правда, было полезно. Я, например, перед таким интервью пробежала пятикилометровый забег AdidasRunHigh. Я думала, что там и погибну, но это нужно было для того, чтобы материал получился честным.

Девочка из моего раздела, курирующая подраздел «Бег», скоро побежит марафон, к которому она готовится уже полгода. Я думаю, что материал получится очень крутой.

— Зачем в наше время писать про спорт как стиль жизни?

— Потому что заниматься спортом — единственный вариант жить нормально в ритме большого города, следить за собой и своим здоровьем. Любительский спорт нужен не для того, что стать атлетом и взойти на пьедестал Олимпийских игр, а для того, чтобы быть здоровым, продуктивным и эффективным, приходить на работу и «выносить всех» (смеется). Люди, которые не занимаются спортом, даже не понимают, насколько крутыми они могут быть, если у них будет регулярная физическая нагрузка, и насколько это необходимо организму. Не обязательно готовится к марафону, можно просто ходить в [тренажерный] зал или плавать. Ну, еще это модненько. Мне нравится, что сейчас существует очень большой тренд на то, чтобы быть здоровым, бегать, участвовать в велогонках или ездить на триатлон-старты. У топ-менеджеров или очень крутых бизнесменов разговоры в жизни если не о работе, то только о спорте — это кайф!

— То есть вы стараетесь поддерживать этот тренд?

— Наверное, да. Если даже один человек из ста тысяч прочитавших наш материал задумался, вышел на пробежку или сделал что-то, то это очень классно. Мы как-то запустили челлендж «Что произойдёт, если делать 100 приседаний каждый день?» и рассказали о результатах. Потом к нам на встречи приходили партнеры и говорили, что тоже уже четыре дня приседают. Это, оказывается, имеет такое влияние, иногда ты же этого не осознаешь.

Самое крутое, что ты не тот человек, который заставляет идти всех вокруг, а тот, который просто рассказывает о том, как это возможно и почему это здорово. Мы даём людям пространство вариантов, показываем, какими они могут быть в своей самой лучшей версии.

— Вы часто публикуете истории спортсменов, которые как раз должны вдохновлять. Правда ли, что у атлетов трудно брать интервью?

— Мне в этом плане повезло, потому что я общаюсь со спортсменами-любителями: бизнесменами, предпринимателями журналистами и медийными людьми. С ними довольно просто разговаривать. Как-то мы писали материал про Ким Чемберс, которая проплыла 48 километров в ледяной воде. Она начала заниматься плаванием после травмы ноги, которая по прогнозам врачей вообще могла перестать функционировать. Когда общаешься с таким человеком, неважно, косноязычный он или еще какой-то. Он столько пережил, что не сможет рассказывать об этом плохо или неправильно: он говорит так, как чувствует. И ты это спокойно воспринимаешь, потом при расшифровке убираешь какие-то огрехи. То, что разговаривать со спортсменами сложно — полнейший стереотип.

— Что входит в твои обязанности?

— Я занимаюсь практически всем: анализирую, выгружаю статистику, смотрю, что хорошо заходит, на чём нужно сделать акцент, общаюсь с партнерами о крутых проектах, про которые мы рассказываем. Я координирую действия своей команды, сама пишу. И занимаюсь коммерческими проектами: когда к нам приходит какой-то классный бренд и мы вместе хотим сделать историю: не просто через слово писать название компании, а при ее поддержке делать что-то полезное для людей: челлендж или рассказ о крутом представителе бренда.

— Ты говоришь о материалах с пометкой «на правах рекламы»?

— Да, но «на правах рекламы»— не значит плохо, просто это значит, что этот конкретный проект мы делаем вместе с каким-то брендом. Например, при поддержке фитнес-сети WorldClass мы запустили спецпроект, в котором четыре человека из редакции худели к лету в течение одного месяца. У участников была индивидуальная программа. Мы каждую неделю рассказывали про результаты, публиковали планы питания, советы диетологов под историю каждого героя. Этот партнерский проект был очень полезным и читаемым.

— Тексты, за которые платят, полезны для редакции и ее аудитории?

— Таких материалов немного, но для редакции это всегда, конечно, хорошо, правильно и нормально, потому что это —коммерческий заработок. Крупные СМИ в этом плане избирательны, и далеко не со всеми предложениями соглашаются, отвергают, предлагают и прорабатывают уникальные концепции — это всё очень длительный процесс. Если в вашем СМИ никто не хочет купить рекламную позицию или рекламный текст, скорее всего, у вас не очень хорошее и не влиятельное издание.

Что касается аудитории, то хороший текст я, как читатель, прочитаю, и неважно, что в начале указано название бренда. Если это эксклюзив с амбассадором компании, который прилетел на один день из Нью-Йорка, чтобы пробежать марафон, мне всё равно, какой бренд он представляет — я вдохновляюсь историей человека.

— Правда ли, что в журналистике много денег не заработаешь?

— Я такое много про кого слышала (смеется): и про спортсменов, и про фотографов, и про юристов… А потом встречалась в жизни с успешными спортсменами, фотографами и юристами и многократно разубеждалась в этом стереотипе. В журналистике абсолютно реально зарабатывать нормальные деньги. Все зависит от того, как ты на это смотришь. Если тебе в детстве сказали: «Саш, в журналистике ничего не заработаешь, надо идти на завод», то ты проживешь с этим до конца дней и не сможешь побороть его внутри себя. По-моему, нужно делать то, что ты любишь, и делать это хорошо, тогда у Вселенной не останется вариантов не отплатить тебе хорошей зарплатой (улыбается). Мне сейчас работа позволяет довольно часто путешествовать, я за это ей очень благодарна. За весну вот было порядка десятиперелётов.

— Как получается так часто выбивать отпуск?

— У меня нет такой работы, что я сижу в редакции с семи часов утра до двенадцати вечера. Иногда бывают периоды, когда появляюсь там несколько раз в неделю. Тут дело в эффективности: я умею работать в любом месте, в котором нахожусь. Я часто провожу с девочками планёрки где-то в центре Москвы в кафе, где всем удобно. У меня часто очень много встреч и тренировок в течение недели. Если у меня нет никаких важных встреч в редакции, то я могу туда просто не ехать и всё. Хотя я, конечно, люблю заехать туда, попить кофе, поболтать со всеми, но иногда мне жалко тратить час на дорогу (это же всё-таки Москва), и я объясняю своим коллегам, что за этот час я уже смогу решить те вопросы, ради уточнения которых еду. А про отпуск я говорю, что, например, пять дней буду работать из Польши и коллеги соглашаются.

— То есть ты в отпуске еще и работаешь?

— Я не знаю, что такое классический отпуск, знаю, что такое путешествия и постоянная смена мест, гонка за впечатлениями. В целом, я всегда работаю по определённому контент-плану и если знаю, что ближайшую неделю захочу немного отдохнуть, делаю материалы из плана заранее, завожу их на таймер, чуть раньше начинаю согласовывать их с партнёрами, потому что иногда процесс может сильно затянуться не по твоей вине. Очень много занятых людей со сложным графиком, в который ещё надо как-то проникнуть, чтобы согласовать банальное интервью, например. Таким образом, если всё одобрено и написано заранее, я могу без проблем ехать куда-то и выполнять там минимум функций: отвечать на звонки, в почте, предлагать какие-то идеи коллегам дистанционно.

— Под постом в Instagram ты писала, что «путешествия — это то, что наполняет и помогает посмотреть на все происходящее в жизни под другим углом». Что ты имела в виду?

— В определенный момент ты устаёшь находиться в одном месте, особенно в лютой московской зиме, которая никак не заканчивается. И ты просто приезжаешь в другое место и смотришь на культуру по-другому. Я, допустим, приехала в Польшу и вышла с утра немножко пройтись, а где-то пробежаться по городу. На тот момент мне надо было подготовить текст про бег, и я четыре дня не могла его «родить», даже не знала, с чего начать. После пробежки я поговорила с парнем в кафе, когда шла обратно и покупала кофе на завтрак. Он рассказал, что именно в этой кафешке собираются местные бегуны, болтают, потом бегут к набережной и возвращаются, чтобы попить кофе. Я так прониклась этой атмосферой. Для людей бег — еженедельный ритуал, возможность встретиться с друзьями, попить вкусный кофе, а потом пойти к своей семье. Поэтому после этого я просто села и спокойно написала тот текст.

Недавно я поехала в Сочи, там проходил крупнейший сноубордический лагерь NewStarCamp. Изначально был план, что мы с ребятами напишем одиннадцать материалов. Я два месяца торговалась с ними на тот счет, чтобы сделать пять материалов, потому что не знала, о чем можно так много написать (смеется). Но в итоге я так прониклась этой атмосферой, так кайфанула, посмотрела на людей абсолютно по-другому, старалась написать не просто сухое интервью с крутым райдером, а сделать что-то интересное.

Да и как можно? Тебе рассказывает парень из Новой Зеландии, как они живут и катаются там. И ты у себя в голове прокручиваешь: »Новая Зеландия, боже, это же так далеко». Новые места, движение во всём и люди помогают смотреть на жизнь по-другому.

— Сколько иностранных языков ты знаешь?

— Английский (смеется). Он решает в любой ситуации. Я общаюсь везде на нем. В Польше, например, есть ты знаешь польский, английский и русский, то ты вообще владеешь этим миром и можешь пообщаться с каждым. Мой молодой человек знает польский, я —английский и русский, и мы без проблем везде находили общий язык с местными. На английском я спокойно общаюсь, и у меня есть цель до моего дня рождения, который будет в сентябре, научиться писать дельные статьи на английском, и я хочу, если получится, постажироваться в иностранном издании на бесплатной основе просто для своего портфолио. Я примерно с апреля начала идти к этой цели, писать, находить время. Это очень сложно, потому что есть много клишированных русских фраз, которые мы не так переводим и подаем. В английском, чтобы общаться так, как местные, нужно знать очень много нюансов, следить за трендами, за модной лексикой. Это не очень просто, но я стараюсь и очень хочу, чтобы получилось.

— И как ты следишь за этим?

— У меня в закладках есть сайт Greatist, который по специфике очень похож на мой раздел, но только в британской версии.

Я просто распечатываю себе на неделю семь статей оттуда и каждый день полностью перевожу по одной, выписываю какие-томодненькие слова. А ещё у меня есть друзья за границей. Мы с ними до сих пор общаемся, и это очень круто прокачивает твой язык. В такие моменты ты не думаешь о том, правильно ли ты сказал — ты просто общаешься с людьми, у которых интересно что-то узнать. Когда я только с ними познакомилась, мне казалось, что я что-то говорю не так, но потом отпустило и до меня дошло: люди тебя понимают, и ты их понимаешь, какая разница, сказал ты это в PresentContinuous или просто в настоящем.

— Майя, скажи, как любить свою работу?

— Очень сложно найти то, чем ты должен заниматься, следуя своей внутренней миссии. Если ты это нашёл, то тебя распирает от желания делать это круто. Если это твоё, то ты просто не замечаешь препятствия, ты на сто процентов уверен в том, что они временны. Люди, которые влюблены в то, что они делают, хотят совершенствоваться и становиться лучшими, ставить цели и добиваться их. Наверное, если ты нашёл что-то своё, то ты уже счастлив.

Беседовал Александр Комаров