Пётр Рузавин: «Социальные сети настолько же личное пространство, как и всё остальное, когда ты находишься на публике»

Пётр Рузавин рассказал, как он прошёл путь от главного стажёрателеканале «Дождь» до ведущего,о журфаке МГУ, тяжести в журналистике и о том, как стоит вести себя журналисту в социальных сетях.

«Есть какие-то неурядицы, есть общая обстановка в стране, есть отсутствие СМИ в России как таковых, — но есть маленький оазис, сохраняющий то, что мы называем журналистикой, и медиа, которые занимаются именно журналистикой, а не пропагандой или пиаром. Но внутри этого пула СМИ ты знаешь, что делать, ты знаешь, что должен делать. И, в общем, работаешь».

 — Ты работал на «Дожде» несколько лет. Семь, если не ошибаюсь. Как тебя туда затянуло?

— Я работал на «Дожде» почти восемь лет. Было достаточно смешно, как я туда попал: тогда я учился на втором курсе, и мне сказали, что на «Красном октябре» в центре Москвы открывается какой-то стильный молодежный телеканал. Учился я на журфаке МГУ, а жил на набережной Серафимовича. Это пять минут ходьбы от «Красного октября», и мне показалось, что это клёво: учёба — десять минут ходьбы пешком, а работа — пять минут. Я нашёл е-мэйл основательницы этого телеканала, когда ещё ничего про него не было известно, только, что «Дождь», и делает его та же женщина, что и радиостанцию «Серебряный дождь». Написал ей, мол, студент, хочу у вас поработать — и меня пригласили на что-то вроде собеседования. Это была осень 2009-го, а вещание началось весной 2010-го. Это было полгода: мы готовились к запуску, отсматривали документальные фильмы, думали, покупать или не покупать, — и так потихоньку в ранге главного стажёра телеканала я и влился в этот амбициозный стартап.

— Ты окончил журфак в МГУ. Помог ли он тебе в карьере? Нужны ли факультеты журналистики вообще?

— Окончил журфак я в 2013-ом году. Надо сказать, поскольку я со второго курса стал работать на «Дожде» — ровно тогда я перестал учиться на журфаке. Я считаю, что журналистика — не теоретическая профессия. Она исключительно практическая. С одной стороны, журфак МГУ дал мне неплохое базовое гуманитарное образование в виде того, что заставил меня прочитать энное количество книг. С другой, журналистики именно как науки, конечно, не существует. Поэтому, мне кажется, что логичнее было бы преподавать журналистику в виде курсов или повышения, прости господи, профессионального уровня, но отдельно как высшее образование — мне кажется это достаточно бессмысленным.

— Какое самое главное качество журналиста, на твой взгляд?

— К сожалению, одного качества не достаточно. Должна быть их совокупность. Потому что въедливость и желание копать дальше и дальше в какой-либо теме бесполезны без честности, а честность бесполезна без профессионализма, и так далее. Въедливость и честность — наверное, это два качества, которые должны быть у журналиста.

— Как на тебя повлияла работа в журналистике?

— Это моё второе Я, если не первое, — и восемь лет на «Дожде» сказались на всём: на взглядах на жизнь, в подходе к жизни вообще, и, когда ты что-то начинаешь делать вне профессии, ты всёравно измеряешь некими журналистскими стандартами.

— Есть ли у тебя свод правил, которыми ты пользуешься в работе?

— Есть хрестоматийные правила в виде трёх источников для того, чтобы подтвердить какую-либо новость. И стандарты BBCвполне работают.

— Ощущаешь ли ты тяжесть работы?

— Нет. Есть какие-то неурядицы, есть общая обстановка в стране, есть отсутствие СМИ в России как таковых, — но есть маленький оазис, сохраняющий то, что мы называем журналистикой, и медиа, которые занимаются именно журналистикой, а не пропагандой или пиаром. И это всё, конечно, тяжело. Но внутри этого пула СМИты знаешь, что делать, ты знаешь, что должен делать. И, в общем, работаешь.

— Как я понимаю, ты телевизионщик. Почему не привлекает, например, печатная сфера?

— Не совсем корректный вопрос. Конечно, привлекает. Конечно, печатаюсь. Причём «Дождь» — не первое место работы. Первое было, когда я в 11-ом классе ушел из школы в экстернат и устроился редактором в журнал «Новости СМИ». Но первая, сформировавшая меня работа, была именно на «Дожде» — именно поэтому я телевизионщик. А «Дождь» — очень специфическое телевидение, это не небольшой телеканал, у него другие масштабы и задачи. Это, скорее, интернет-СМИ, заточенное на видео, — и, конечно, печатная сфера меня привлекает, и периодически я где-то печатаюсь. Последняя статья была на «Снобе» про подкасты.

— Как ты думаешь, должен ли журналист следить за своими социальными сетями? Сейчас это этическая дилемма: человек пишет в личный аккаунт в твиттере, что напился и терпеть не может, не знаю, власть, и на следующий день его за это увольняют. Мол, подрываете авторитет редакции.

— Скажу так. Я уволился с «Дождя» два месяца назад, и впервые за многие годы я чувствую некое облегчение в социальных сетях. Я понимаю, что я очень спокойно могу кого-нибудь, в какой-нибудь «ветке» послать. Потому что я больше не представляю медиа, в котором я работаю. Я свободен и могу делать то, что угодно. Во всяком случае, никто не будет от меня страдать или зависеть. Конечно, социальные сети журналистов — не их личное пространство. Это сложный вопрос о разграничении. С другой стороны, социальные сети — это неофициальный аккаунт «Дождя» или другого медиа. Это, скорее, настолько же личное пространство, как и всё остальное, когда ты находишься на публике. Если ты, являясь журналистом «Дождя», напился в баре и попал в драку, то о тебе напишут: «Журналист “Дождя” напился и попал в драку в баре». И в баре ты не только сам по себе: ты ещё и журналист «Дождя». Поэтому сейчас сама по себе возможность — не подумай, что я шлю всех всё время, — возможность послать достаточно приятна.

— Чем ты занимаешься сейчас?

— Я запускаю свой продакшен по производству подкастов. Мне кажется, что в ближайший год-два в России появится рынок, которого сейчас нет. И моя идея в том, чтобы запустить много разножанровых подкастов, посмотреть, что взлетает, а что — нет. Работаю сейчас над этим.

Беседовал Илья Ахременко