Александр Морсин: «Это профессия быстрых на мысль и решения невротиков, для которых импульс и внутреннее чутье заменяют цеховые планерки и подписи в канцелярии»

Александр Морсин — музыкальный критик и журналист. Работал «Сиб.фм», работал в собственном магазине книг о музыке «NetNot». Сейчас внештатно пишет для Тайга.Инфо, ТАСС и «Сноб»

— Расскажи, как ты пришел в журналистику и почему выбрал для себя это ремесло?

— Как мы оба понимаем, это никого не волнует. Меня лично больше интересует выбор ремесла рэпера Big Baby Tape или выбор рифм у GONE.Fludd. Со мной не так весело.

Все, кто поступают на факультет журналистики после школы, имеют схожий набор привычек и интересов. Им нравится писать сочинения, готовить доклады, копаться в новых темах, отстаивать свою позицию и что-то обсуждать. Это склад характера, способ смотреть на мир — не более. Я не приходил специально в журналистику; меня просто никто не отговаривал и не разубеждал. Это вообще удобный выбор для обиженных на жизнь, обманутых и растерянных — журналистика укутает их в плед и успокоит. «Ты должен об этом рассказать», — круглосуточно говорит тебе внутренний голос.

— Почему именно музыкальная журналистика?

— Я с детства слушал музыку, читал интервью с артистами, любил думать о разных группах. На одном творческом конкурсе после школы я написал задание в жанре рецензии — и с тех пор пишу что-то в этом духе. По-моему, так начинал писать и Young P&H.

— У тебя есть журналистское образование, ты учился в ТГУ. Полезно ли было образование после выпуска?

— При поиске работы? Пожалуй, нет. Диплом, вуз, кафедра — всё это перестает иметь хоть какое-либо значение, когда тебе дают задание и ждут внятного результата. В последнюю очередь тебя спросят, что ты заканчивал и на какие оценки сдал тот или иной предмет. Это не дает никаких преимуществ, как, впрочем, и не мешает работать.

— И как ты считаешь, нужно ли образование будущим журналистам сейчас?

— В том виде, в котором оно существует в институтах и университетах, однозначно нет. Слишком много «общей» подготовки, слишком много непрофильных предметов, перебор с историей, филологией, литературой и теорией жанров. К сожалению или к счастью, журналистика до ужаса прикладная профессия, в которой навык и владение инструментами значит куда больше, чем эрудиция и кругозор. Она не про теорию, а про практику. Умение фокусироваться на теме, вытаскивать неочевидные сюжеты, видеть параллели и быстро сопоставлять полученную информацию — вот что нужно в первую очередь. Я учился пять лет — это очень много; три-четыре — тоже под вопросом. Хорошим умелым журналистом с правильными установками можно стать за одну летнюю школу, максимум — за год. Разумеется, при условии полного погружения в процесс, как у Элджея, и отказе примерно от всей остальной жизни, как у его девушки.

Проблема в том, что на факультетах журналистики все искусственно растянуто во времени, что дает ложные представления о будущем. Это профессия быстрых на мысль и решения невротиков, для которых импульс и внутреннее чутье заменяют цеховые планерки и подписи в канцелярии. Тем более сейчас, когда «сейчас» — это онлайн. Надеюсь, интернет радикально изменит образовательную среду и превратит ФЖ в один телеграм-канал.

— Ты однажды уже уходил из журналистики и занимался книготорговлей. Есть ли сейчас желание уйти из профессии насовсем?

— Я никогда не писал и не думал так много о музыкантах, как во время книготорговли. «Нет Not» был магазином книг о музыке, и я постоянно что-то писал в паблик о новых книгах, юбилеях рок-музыкантов и что только не. Мне кажется, я давно ушел из профессии, как Гнойный из рэпа. Это не журналистика. Я пишу колонки, высказываюсь по разным ничтожным поводам, как Земфира, и часто беру интервью. Профессиональной осмысленной работы в этом столько же, как в живых выступлениях BTS.

— Сейчас ты пишешь внештатно для «Сноба», «Colta», ТАСС. Почему не работаешь штатно?

— Нет необходимости. У меня есть тяга к командной работе, это и правда огромный кайф. Проблема в том, что те люди, с которыми я хотел бы что-то делать, сидят не в редакциях, а, как новый альбом Rammstein, то есть в интернете.

— Ты пять лет назад ушел из Сиб.фм. Как тебе кажется, что сейчас происходит с региональной журналистикой — она развивается?

— Она подменяется, выхолащивается, теряет стандарты качества, профессиональные ориентиры и смелость. Большой привет маркетологам, пиарщикам, пресс-секретарям и специалистам по связям с общественностью, их можно только поздравить.

— Как региональному журналисту добиться того, чтобы писать тексты в ТАСС, например. Как это получилось у тебя?

— Сейчас это легко как никогда. Редакции имеют почты, телефоны, аккаунты и паблики: они сами делают все, чтобы на тебя выйти. Когда будете готовы, прикиньтесь не читателем, а автором. Вам пришло уведомление или рассылка — возьмите и ответьте, предложите себя. Напишите редактору в фейсбук, они там все сидят, как «Хлеб» в клипах.

— Жива ли музыкальная журналистика в России? Из «Медузы» недавно ушел Александр Горбачев, и ты сам говорил, что все ушло в сторону телеграм-каналов и личного блога.

— По-моему, более чем жива. Именно за счет расцвета телеграм- и ютуб-каналов, разных сервисов и платформ. Всё прекрасно. Не знаю, насколько это журналистика, но какая разница. Кого это волнует, кроме Тимати.

— Тебя называют музыкальным критиком. Музыкальная критика — это журналистика? Как ты ее определяешь?

— Музыкальная журналистика работает по всем законам «обычной», любой другой журналистики, только в ее случае речь идет о музыкантах. Там те же сюжеты, те же страсти, те же деньги, та же несправедливость и тот же Федук.

— Как ты выбираешь темы для своих материалов?

— В последнее время привязываюсь к датам и крупным событиям. С «улицы», как у Гречки, совсем мало что берется.

— Если говорить именно о музыкальной журналистике, то какими качествами должен обладать музыкальный журналист?

— Терпением, любопытством и готовностью слушать много, разное и всегда.

— Музыкальная журналистика — это больше про творчество или про ремесло?

— Про ремесло и удовлетворение чужого интереса за счет своего. Странно звучит, но ровно поэтому меня и волнует выбор ремесла Big Baby Tape. Вот действительно странно.

— Каких музыкальных критиков сейчас стоит читать?

— Артем Старостин (Рилток), Максим Семеляк, Сергей Мезенов.

— Каким тебе видится будущее музыкальной журналистики?

— Как говорил классик, я беру твое бу. В том смысле, что она никуда не денется.

Беседовала Александра Пугачева