Вадим Алексеев: «Настоящий журналист не имеет права жаловаться на отсутствие новостей»

Вадим Алексеев бо́льшую часть своей жизни занимается журналистской деятельностью. Сейчас он возглавляет новосибирский филиал радио «Комсомольская правда». В своём интервью Вадим поделился рассказами о своем опыте работы журналистом и об особенностях профессии на радио. Он знает, кого можно назвать настоящим журналистом, а кого — раздолбаем, и в каких исключительных случаях можно и нужно обманывать своего ньюсмейкера.

— Чего ждёт твой слушатель?

— Слушатели ждут свежей информации, новостей о том, что происходит здесь и сейчас. А также ждут объяснения тех событий, которые происходят. Достаточно просто в интернете найти море свежих новостей, но не все они достаточно понятны и порой вызывают массу вопросов. Слушатель ждёт ответов на эти вопросы, объяснений от участников тех или иных историй, будь то представители органов власти, спортсмены, представители шоу-бизнеса или просто обычные люди, которые оказываются в центре каких-то событий. Слушатель ждёт аналитику, ждёт ответов и на свои житейские вопросы на примере каких-то других людей, других радиослушателей. Ещё ждёт справедливости, желая, чтобы с помощью СМИ разрешались те или иные вопросы, те или иные незаконные ситуации.

— При написании материала у тебя есть какие-то принципы, табу, рамки дозволенного? Если да, то расскажи о них.

— С одной стороны, мои табу обусловлены действующим законом. Например, нельзя без согласия родителей давать имена и фамилии детей, нельзя описывать способы самоубийства, призывать к экстремизму и так далее. В общем-то, да, всё то, что прописано законом. Для меня, безусловно, табу — плагиат. Это, во-первых, тоже незаконно, но многие журналисты как-то этот закон попирают. Даже, наверное, не журналисты, а раздолбаи. Ну, их много и они считают себя журналистами. Плагиат невероятно распространен. Для меня это табу, для меня это стрёмно, стыдно, и для меня это глубоко неинтересно. Я от работы стараюсь получать и деньги, и удовольствие. На мой взгляд, воровать чужие сведения, чужую работу — это глубоко неинтересно и стыдно. Для меня табу — обманывать ньюсмейкеров. Не может быть такого, что человек анонимно дал мне информацию, и я кому-то выдал её. Ни в коем случае человека не выдаю. Это могу сделать только с антигероями, если нужно какого-то негодяя вывести на чистую воду, я думаю, что при необходимости обману его. Но ни в коем случае не нормального человека, потому что в средствах массовой информации практикуется, когда журналист может представиться не собой, представиться следователем, врачом, ещё черт знает кем. Я против этого. И, в общем-то, мне никогда не требовалось это делать. Никогда не возникало такой ситуации, что это как-то помогло бы мне в работе. И да, для меня это табу.

— Когда ты работал в пресс-службе МВД, то успел поработать полицейским. Тебе это как-то помогает в работе на радио сейчас?

— Если быть точным, я поработал милиционером, потому что события были до реформы в МВД и сотрудники тогда именовались милиционерами. Пожалуй, никакой существенной пользы мне сейчас от этого нет. Это был интересный опыт, с удовольствием его вспоминаю, общаюсь иногда с некоторыми сослуживцами, но какой-то практической пользы для моей работы сейчас это не несёт. Уже после службы я узнал об МВД гораздо больше, чем знал во время службы. Но в принципе, можно сказать, что во время службы у меня появился интерес к правоохранительной тематике.

— У тебя очень много эксклюзива, где его брать? И связано ли это как-то с бывшей работой?

— Если под бывшей работой подразумевается работа в МВД, то нет, мне это не помогает по части эксклюзива. Я служил в другом регионе. Те связи, которые были, они по большей части уже не сохранились. Да, есть несколько человек, с которыми я общаюсь, но вряд ли они что-то интересное могут мне рассказать. Скорее я могу им рассказать гораздо больше. Ну и, тем более, что я работаю теперь по другому региону. Поэтому нет, прежняя работа мне не помогает. Эксклюзив — это много разных источников. Во-первых, ньюсмейкеры. Это просто обычные люди, новосибирские, в районах новосибирской области, которые понимают какие вещи и события могут быть интересными и при случае со мной делятся ими. Я думаю, каждый человек так или иначе сталкивается с необычными, интересными событиями, но не всегда это замечает. А есть люди, которые замечают и знают, что со мной можно этим поделиться. Затем ньюсмейкеры, работающие во власти, в правоохранительных органах. У меня таких ньюсмейкеров много разного уровня, с разным уровнем доступа к интересной информации, и они мне помогают. Разумеется, этих ньюсмейкеров нужно нарабатывать. Я этим занимался, занимаюсь и буду заниматься. Их становится всё больше и в принципе сейчас эксклюзивной информации столько, что перерабатывать уже не всю успеваю, выбираю из эксклюзива самое наиболее интересное. Есть ещё один очень простой и понятный источник эксклюзива — это, банально, пресс-релизы. Но пресс-релизы зачастую воспринимаются как просто некая информация для новости, и не всегда за пресс-релизом журналист видит какую-то эксклюзивную тему. Надо просто понять, что вот что-то здесь, в этом пресс-релизе интересное упущено, а вот здесь надо капнуть поглубже. Порой просто понимаешь, где надо капнуть, и ты выкапываешь уже не клубни картофеля на своем огороде, а выкапываешь под ними сундук с драгоценностями.

Социальные сети — хорошая площадка для эксклюзива, но искать эксклюзив в соц. сетях — это не значит, что зайти на паблик «АСТ-54» или «Инцидент», это уже не эксклюзив, разумеется, потому что информация доступна широкой аудитории. А вот если в каких-то маленьких группках что-то найти и капнуть, я считаю, что это вполне может называться эксклюзивом. Ноя конечно, если найти что-то интересное.
А есть очень простая, доступная каждому площадка, переполненная эксклюзивом — сайты судов. Можно открыть сайт суда любого из районов и посмотреть какие там дела рассматриваются. Если это уголовные дела, то можно их вычислить по необычным редким статьям уголовного кодекса или аналогично дела гражданские. Гражданские споры бывают очень любопытными и их достаточно легко найти на сайтах судов. Легко, но требует некоторого времени. То есть надо перелопатить разные дела, чтобы среди них найти что-то интересное, а затем выяснить подробности.

— Сталкивался ли ты с проблемами, когда твой материал шёл вразрез с мнениями органов, ну или органы не очень хотели его афишировать? Если да, то расскажи о нем.

— Ситуации, когда мои материалы, мои работы на радио идут вразрез с теми картинами, которые пытаются нарисовать правоохранительные органы, эти ситуации возникают регулярно. Но с проблемами из-за этого я не сталкивался. Это не проблема, это нормальная работа — разоблачать ложь. Разоблачать ложь, в том числе, и правоохранителей, добиваться правосудных приговоров, решений суда, следствия. Из наиболее примечательных примеров: по-моему, 2012 год, в Калининском районе ночью застрелили сотрудника патрульно-постовой службы и правоохранители, когда давали комментарий СМИ, рисовали некий такой героический образ и с большим пафосом рассказывали об этом. Но когда я стал заниматься, выяснилось, что погибший, конечно, в любом случае парня жаль, но погибший не только не герой, но и преступник, потому что промышлял наркоторговлей или как минимум крышевал наркоторговца. Возможно, убийство было связано с этим. Знаю, что когда большой подробный материал на сайте «KP.ru» вышел, сотрудники МВД очень бесились, переживали и негодовали. Но никаких проблем у меня от этого не было. Или вот текущая ситуация. Под Новосибирском судят бывшего директора школы за то, что, по версии следствия и прокуратуры, он бил учеников. 5 фактов есть у органов. Трое потерпевших. Однако когда я стал заниматься, всё оказалось не так однозначно. Эта история с самого начала вызывала сомнения. Сейчас каждый из этих потерпевших отрицает, что директор принял им какое-то насилие. То есть потерпевшие себя потерпевшими не считают и говорят, что ничего не было. Но человека, тем не менее, продолжают судить. Ну, естественно, моя позиция идёт вразрез с позицией следствия и прокуратуры.

— Продолжи фразы:
«У настоящего журналиста всегда есть…»

— Диктофон. Возможны, конечно, исключения. Даже у настоящего, самого настоящего журналиста в какой-то ситуации его может не оказаться, но всё-таки он должен быть. Ну или мобильный телефон, заряженный, в котором журналист в любой момент готов включить функцию записи, будь то события вокруг либо запись разговора.

«Настоящий журналист не имеет права…»

—Жаловаться на отсутствие новостей. Это одна из историй, которая меня раздражает, когда некое юное дарование говорит «нет новостей». Это абсурд, потому что новостей всегда очень много. Люди знакомиться, расстаются, судятся, рожают детей, дают им необычные имена, рожают двоен-троен, рожают четверни, случаются аварии, случаются необычные находки, оригинальные признания в любви, ссоры, конфликты и т.д. Поэтому новостей море, океан. Если журналист говорит, что новостей нет, скорее всего это подразумевает, что он не способен новости находить и это вообще не журналист.

— Магия радио — почему из всех специализаций журналистики ты выбрал именно радио?

— Можно сказать, что это радио выбрало меня. Когда в новосибирском филиале «Комсомольской правды» радиостудия открывалась, мне руководство предложило возглавить это направление. Я до этого работал здесь корреспондентом. Мне предложили и я с удовольствием согласился, надеюсь, что моё начальство об этом не пожалело. Хотя, конечно, на радио работать мне было интересно всегда. Первые опыты были, когда я был ещё совсем юнцом, лет, наверное, в 17. На мой взгляд, радио — это очень круто, это очень интересно, это возможность общаться в прямом эфире. Такое динамичное общение в формате онлайн не дает Интернет (там тоже можно общаться динамично, но не настолько. Если, конечно, ты не ведёшь онлайн-трансляцию) и, конечно, не может дать газета. Это возможно на телевидении, но в крайне редких ситуациях. Всё-таки, прямое телевещание — это история крайне редкая. А на радио совершенно запросто, совершено свободно. Но я не выбрал именно радио. Я ведь работаю также и на сайт, и на газету, и телевизионный опыт есть.

— Поправь меня, если я ошибаюсь: ты ещё та сова, верно? Но в будничные дни ранним утром едешь на прямой эфир к семи.

— Всё верно, я сова и мне приходится приезжать рано утром. Единственное, что не всегда именно в семь я приезжаю. Частенько пораньше семи. Но семь, да, это дедлайн, можно сказать.

— Что мотивирует подниматься такую рань?

— Так, график мотивирует (смеётся). Если бы эфиры начинались позже, я бы приходил позже. Но поскольку прайм-тайм попадает на те часы, когда люди едут на работу, я, соответственно, должен быть в эфире. И, в общем-то, да, для меня это проблема. Я встаю с очень большим трудом, тем более, что ложусь я крайне поздно. Я не люблю ложиться рано спать, мне не хочется спать в десять-одиннадцать, в полночь, в час. Мне нравится ложиться очень поздно, очень поздно. И от этого мне только тяжелее вставать по утрам и это действительно проблема.

Беседовала Дарья Боброва