Евгений Платохин: «Мы зашли в дом, и хозяин на нас с оператором с топором. “Я, – говорит, – вас сейчас зарублю здесь…”»

Евгений Платохин – журналист “Бийского телевидения”. В мае этого года прошел в финал всероссийского конкурса социальной журналистики “Герои пера”. Из более чем восьмисот работ журналистов со всей России жюри отметили его материал о том, как бизнес помог медикам справиться с пандемией в Бийске.

– Как и когда вы пришли в журналистику, что вас на это вдохновило?

– На самом деле, все получилось совершенно случайно. В 2007-м году я заканчивал колледж промышленной технологии и бизнеса и участвовал во всероссийском конкурсе чтецов, ездил в Челябинск, там стал лауреатом, приехал в Бийск, и, я не знаю, то ли на телевидении голод был, то ли что, но пришли с «ТВ-кома» и сказали: «Нам нужен вот этот парнишка, мы его хотим к себе забрать». С тех пор я и на телике. В общем, пришел совершенно случайно. У меня на тот момент был «билет» в Московский университет, но почему-то я этим не воспользовался. Журналистского образования у меня нет. Я начал учится где-то в 2009-м году на журфаке в АГУ, проучился два года, понял, что ничему новому меня не научат, потому что уже была практика, и бросил.

– В какой момент работы вы поняли, что это ваше и вы хотели бы здесь остаться?

– Изначально я начинал с таких «бантичных тем». То есть, когда ты приходишь в редакцию, тебе дают либо спорт снимать, либо “бантики”, то есть праздники и всякое такое. И вот когда я начал заниматься более серьезными темами, коммуналка и подобные, то увидел, что есть результат. Когда власти обращают внимание на проблему, и ты реально через СМИ помогаешь людям – вот это кайф, и ты понимаешь, что не зря здесь работаешь и реально помогаешь. Хочется делать больше таких материалов и больше помогать людям, потому что они обивают все пороги и им везде отказывают, а как только информация появляется в СМИ, то людям сразу квартиры находят, трубы чинят, дороги латают. Именно после того, как на проблему обращают внимание СМИ. Именно поэтому я здесь до сих пор. 

– Когда вы пришли в журналистику, вы столкнулись с каким-нибудь «Разрушением ожиданий»?

– Ну это, наверное, что касается заработной платы. На самом деле, кажется, что там так много все получают. А когда я пришел в редакцию и увидел там гонорары… И там суммы были 300-400-500. Я-то думал, что это все в долларах, а это оказались рубли. Наивный. Пойдёт такое разочарование?

– Скажите, были ли в вашей практике какие-то неожиданные факторы, которые в итоге испортили хороший материал?

– Вот, допустим, не так давно делали сюжет про закрытие школы. Информацию накопали, и материал должен был быть реально резонансным. Все от комментариев отказываются, в администрации ничего не говорят. И вот, я сделал сюжет, буквально пара часов до эфира остается, и тут мне звонок от начальника отдела и мне говорят: «Вот комментарий, там все хорошо, проблема решена». И вот в такой ситуации ты не понимаешь, что делать, потому что тот материал, который ты сделал, уже не имеет места быть. И вот эти нюансы поздних комментариев очень портят сюжеты. Как раз-таки это проблема региональной, городской журналистики. Федералам проще работать: они позвонили – им сразу дали комментарий. Либо в течение ближайших часов. Нам же очень сложно добиться этих комментариев. Не знаю почему. То ли скрывают, то ли пытаются за это время решить проблему, а потом отчитаться, что у них всё хорошо, а ты уже не можешь выдать материал в том виде, который ты снял.

– Помните самое неприятное воспоминание в вашей практике?

– Со съёмок? Вот сейчас на памяти у меня два курьезных момента. Первый – это когда мы снимали материал про пожар на спичечной фабрике. Там жгли мусор, нас не пропускали, нас выгоняли, мы пытались пролезть через забор, чтобы посмотреть, что там происходит, потому что твоя задача – в любом случае принести материал. И вот, мы обошли завод, залезли на гаражи поснимать, и тут идут работники завода. Они разбивают бутылки и с этими «розочками» на нас идут и заставляют нас удалить видео. Благо там ситуация разрешилась, и мы спокойно покинули объект, при этом ещё и материал выдали.  Второй – был пожар. Понятно, у людей горе, если не ошибаюсь, даже трупы были. Мы зашли в дом, и хозяин на нас с оператором с топором.«Я, – говорит, – вас сейчас зарублю здесь, если вы не покинете дом». И это даже в сюжет включили. Замазали мужика, но тем не менее мы показываем то, с чем сталкиваемся. Я понимаю на что иду, особенно в таких проблемных темах. Реакция людей бывает разная и нужно быть готовым ко всему. На самом деле, очень много таких моментов, но вот это то, что у меня на памяти сейчас.

– Переходя к теме региональной, «городской» журналистики: вы чувствуете на данном этапе какое-то удовлетворение или неудовлетворение от того, что в основном в этой сфере, хотелось ли вам заняться более глобальной федеральной журналистикой?

– Было несколько предложений, например, от ВГТРК, уехать в Барнаул, заняться чем-то более глобальным, но я отказался. В принципе, я доволен тем, что сейчас есть в городе, но не хватает опыта и «Борьбы за контент», потому что сейчас мы одни, и я понимаю, что сейчас я могу снять и в любой удобный момент выдать. А когда ты, например, в краевой столице, либо на федеральном уровне – твоя задача как можно быстрее выдать эту новость. И ещё федералы и крупные регионалы идут в прямом эфире. Это круто. У меня был опыт работы в прямом эфире, казусов очень много, но вот эта оперативность и эмоции несравнимы. Там у тебя права на ошибки просто нет, всё-таки доверия к новостям в прямом эфире больше у зрителя.

– Вы можете выделить какие-то существующие отличия мышления регионального и федерального журналиста?

– Ну, если берут одну тему и показывают и в регионе, и на федеральном уровне, то федералы не слишком понимают местонахождение и вообще, как это повлияет на город, и стараются выдать какую-то жесть. А я знаю факты – я выдаю скромненько. Их нет на месте, они не понимают особенности.

– Вы как-то на себе, может быть, замечали, есть ли какая-то профессиональная деформация у региональных журналистов?

– Да, есть. Мы порою сами придумываем новости.

– Это как?

– Ну вот летом, тебе нечего показывать. А почему бы не сказать, например, что в Бийске подорожает хлеб? Ты сам эту новость придумал и сам ее раскручиваешь. Якобы ты где-то услышал это, и начинаешь сам связываться с поставщиками, которые говорят: «Да вы что? Мука дешевая, мы не собираемся поднимать цены», идешь в магазин, говорят: «Да вот ценники, как они и были, так они и есть». Таким вот образом сами порой придумываем новости, потому что если нет инфоповода, то нужно его хоть откуда-то взять.

– Как вы считаете, человек должен объективно отражать действительность или транслировать какое-то мнение?

– Журналист должен объективно подавать информацию. Самое главное – нужно отключить эмоции. У нас в редакции есть девушки, они приходят, говорят: «Ой мне так его жалко», а «Он», может быть, и не жертва, на самом-то деле. В первую очередь нужно объективно подавать информацию, обязательно должно быть несколько точек зрения. Но в стендапе, например, я могу сказать свое личное мнение, но это будет лично моё мнение и линейка сюжета не будет под него подстроена. Но я могу высказать свою точку зрения как региональный журналист, я же даю право людям высказаться, а я так же живу в этом городе, так же могу высказаться. Хотя, наверное, это всё-таки не совсем правильно.

– Почему?

– Не знаю, мне кажется, что журналист не должен вставать на ту или иную сторону всё-таки.

– Если вы знакомы с современным журналистским образованием, как можете оценить его качество?

– Судя по коллегам, например, из канала краевой столицы, я не могу сказать, что в АГУ прям хорошо учат. Либо они может себе глупеньких берут таких. Ну, в общем, нельзя так работать. Многое зависят от самого человека, который намерен стать журналистом, насколько он всё это впитывает, насколько он хочет жить этой профессией.

– А вообще журналистом можно научиться быть в учебном заведении или это должен быть свой собственный тяжелый путь?

– В учебном заведении вряд ли научат быть журналистом. Азам научат, да: как, зачем, почему. Но самое главное здесь – практика. Практика дает гораздо больше, нежели учёба в вузе. Особенность журналистики небольших городов, таких, как Бийск – у нас как правило нет люди с чисто журналистским образованием. Вот представьте, если бы вы родились в Бийске, после школы уехали бы в Новосибирск, поступили на журфак, и вы бы вернулись в Бийск? Пять лет отучиться на журфаке, чтобы в этот Бийск приехать? Нет. Поэтому это еще одна из важных проблем таких маленьких городов: тут люди самоучки, они сами проходят этот путь, постигают азы на практике. Вот человек приходит: «Я хочу быть журналистом». Ну, пожалуйста. И вот ты с ним работаешь, работаешь, работаешь, и, может быть, из него потом что-то вырастает. Есть в практике такие люди, которые пришли без образования журналистского и сейчас работают на федеральном уровне. Предложения такие поступают, потому что работодатели, как правило, смотрят не на образование, а на опыт, и на то, что ты им предоставляешь.

Беседовал Юлий Жданов