Татьяна Лагутина: «Теперь самым большим достижением я считаю знакомство с успешными, интересными, умными, творческими людьми»

Главный редактор газеты «Бумеранг», Татьяна Владимировна Лагутина – о современной журналистике, профессионализме и о том, почему люди уходят из региональных СМИ.

– Как вы пришли в журналистику?

– Если честно, я в юности хотела быть учёной, как Мария Склодовская-Кюри. Только заниматься не физикой и химией, а математикой. Но в десятом классе я отослала свои стихи в местную газету, и через неделю приехал ко мне главный редактор. Зачем-то расхвалил меня. Это было весной, пара месяцев оставалась до поступления. За это время я успела опубликовать несколько заметок и поехала поступать на журналиста. 

– После университета вам сразу захотелось работать журналистом?

– А у меня выбора не было. Нас как-то очень плотно сразу обложили со всех сторон журналистикой. Было очень много практических занятий, начиная с самого первого семестра. Еще мы каждый год ездили в газеты в разные города на практику, это были увлекательные путешествия. А рядом с университетом (я училась в УрГУ в Свердловске) было расположено большое издательство, где мы в «Уральском рабочем», в газете «На смену!» подрабатывали, потому что стипендии всегда не хватало. После окончания университета работала в барнаульской газете «Молодежь Алтая». Потом стала сотрудничать с другими печатными изданиями, с радио, тв.

– Какие основные трудности были на вашем пути журналиста?

– Никаких. Единственное, чего до сих пор не люблю и считаю самым трудным занятием – это расшифровывать записи.

– Вам никогда не хотелось сменить профессию?

– Я меняла профессию. В свое время, когда уже поездила по стране, поработала в разных изданиях и стала главным редактором одной из городских газет на Урале, я вдруг поняла, что всё стало абсолютно неинтересно. Когда ты как журналист работаешь, ты этого не замечаешь, а как редактор понимаешь: мы повторяемся из года в год, меняются только цифры и имена. Ну, грубо говоря, асфальта положили в этом году столько-то, а в следующем больше или меньше. За плохо работающую коммуналку в прошлом году отвечал Иванов, а в этом – Сидоров… И так происходит в подавляющем большинстве печатных изданий, в отличие от Академгородка, где можно писать, не повторяясь, лет десять кряду – здесь столько всего сконцентрировано интересного! В обычной муниципальной газете поток новостей очень стандартный. Там просто становится неинтересно работать. Это во-первых. А во-вторых, тогда уже свободы печати не стало. Свобода, которую в начале перестройки разрешили (кто-то пользовался разумно этой свободой, кто-то неразумно, это другой вопрос), прекратила своё существование. Снова стали гайки закручивать. Но уже не государство, а те, у кого был деньги. Сейчас вы тоже будете сталкиваться с тем, что тот, кто платит, тот музыку заказывает. 

– А кем вы работали после журналистики?

– И поваром была, и агентом по недвижимости. Занималась восемь лет фермерством в деревне во Владимирской области. Потом пошла на выборы и  была там какое-то время главой администрации муниципального образования, в котором три поселка, шестнадцать деревень и один погост.

– Сейчас вы работаете в газете «Бумеранг». Как так получилось?

– Пока сын был маленьким, ему в деревне нравилось. А когда вырос, пришлось вернуться в город и в профессию.

– Вам здесь нравится работать?

– Да. Мне очень повезло в том плане, что наш издатель Владислав Львович Плотников не вмешивается в редакционную политику. Когда я сюда впервые пришла на собеседование, рассказала ему, какой я вижу эту газету. Он согласился: «На здоровье, действуй!»

– А что для вас «успех в журналистике»?

– Раньше мне казалось, что это когда ты добиваешься престижных премий, высокого положения в обществе, переходишь из маленькой газеты в крупную… Теперь самым большим достижением я считаю знакомство с успешными, интересными, умными, творческими людьми. Журналистика позволяет общаться с таким количеством людей, которые обогащают твою жизнь! Ни одна профессия, наверное, с этим не сравнится. Журналист ведь не просто пропускает через себя этот поток, он, если хочет, может добраться до глубинной сути каждого своего героя. Некоторые становятся для тебя реально близкими людьми и это здорово.

– Многие журналисты, наоборот, устают от того, что надо постоянно быть с людьми. У вас такого нет?

– Устаешь, когда общаешься с токсичными людьми или освещаешь неприятные темы. Слава Богу, мне не приходится сейчас касаться дурных сюжетов, и люди по большей части вокруг меня сейчас удивительные, полные жизни, энергии, творческих планов. От таких людей не устаёшь.

– Как вы планируете дальше развиваться?

– Вы застали меня врасплох. О своем развитии я как-то в последнее время не задумывалась. Занималась развитием газеты в основном. А сама… Хочу вот программу для верстки «InDesign» освоить. 

– Журналистика для вас – скорее рутина или творчество?

– И то, и другое. Ну, рутина – она же во всем. Ты можешь рутинно делать что угодно. И с творческим подходом ты можешь тоже делать что угодно. Правда, как журналист я сейчас особо не творю, пишу сама редко. Если у меня есть возможность опубликовать кого-то вместо себя, я это обязательно делаю, потому что это гораздо интереснее. Выпячивать себя – сомнительное удовольствие. А когда ты видишь радость человека от того, что у него появилась возможность самовыражения — у самой мурашки по телу. Так что пока есть заинтересованные в газете внештатные авторы, наша газета будет жить.

– Вы говорите, что у газеты еще есть будущее. А как в целом с журналистикой сейчас?

– Плохо с журналистикой. Это я о том, что свободной журналистики практически нет. И не будет. Наверное, уже никогда и нигде. Ни у нас в стране, ни в мире. Все, что лично ты считаешь правильным, например, в политике, можно говорить разве что в некоторых соцсетях, но мы же не будем всех, кто умеет складывать буквы рядышком называть журналистами, так? Мы же говорим о профессионалах.

– А как профессионалы определяются?

– Профессионал – это тот, кто выбрал журналистику своей профессией. У меня были прекрасные журналисты филологи, историки. Медики могут быть хорошими журналистами, если они работают в медицинских журналах. Профессионализм не определяется образованием, хотя образование помогает получить профессиональные навыки. А в жизни, если ты сказал, что ты шахтер, ты должен залезть в шахту и орудовать там мотыгой. То же самое журналист – если ты хочешь стать журналистом, ты должен идти в газету, в журнал, на телевидение. И мотыгой, то есть словом, работать. И года через три-четыре ты, возможно, станешь профессионалом. 

–Что бы вы посоветовали молодым журналистам?

– Ничего. Каждый должен решать за себя сам, не перекладывая ответственность ни на взрослых коллег, ни на преподавателей журфака. Но если бы мне сейчас нужно было выбирать заново, я бы в профессию журналиста не пошла, зная, к чему придет журналистика. Врачом, наверное, стала бы. Но если ты любишь и хочешь «глаголом жечь сердца», то либо надо идти в литературный институт, либо ты должен смириться с тем, что тебе рано или поздно начнут диктовать, что и как говорить и писать. Вся разница только в оплате: если ты плохо говоришь-пишешь, тебе будут мало платить. Если ты суперзвезда в профессии, то найдется товарищ, который купит тебя за большие деньги. Где бы ни работал профессиональный журналист, транслировать свое мнение он может только до тех пор, пока оно не противоречит мнению его работодателя.

Беседовала Арина Бокова