Вадим Головин: «Самые интересные истории я никогда вам не расскажу»
«Наш, российский нуар» — именно так можно описать подкаст Вадима Головина «Нуар в большом городе». Криминальный репортёр в прошлом и частный сыщик в настоящем, Вадим рассказал о своём взгляде на современную журналистику, профдеформациях и [совершенно секретно].
— Почему криминальная журналистика?
— Я не мечтал быть криминальным репортёром, рассказывать о покойниках и кровище. Я хотел полубогемной, высококультурной жизни: рассказывать о музеях, выставках, городской жизни, открытии памятных табличек и рождении зверюшек в зоопарках. Но так получилось, что в той редакции теленовостей, куда я смог попасть, процветал определённый снобизм. Он в общем-то присущ всем творческим коллективам, но там к новичкам относились, как мне кажется, предвзято. Я не прижился там, и совершенно неожиданно узнал, что в криминальной редакции есть местечко для такого парня, как я. Было очень короткое собеседование. У меня спросили: «Есть ли у тебя знакомые менты?». Был один участковый, который ловил меня, когда я пытался косить от армии, так что я ответил: «Да».
— И как оно оказалось?
— Уже по прошествии многих лет я понял, что самая лучшая журналистика — это криминальная. Там всё понятно — есть «добро» и есть «зло». Я не просто мог делать какие-то материалы — про тела, про покойных, про кровь, — я мог помогать людям. Мне могли позвонить и сказать: «В нашей парадной торгуют наркотиками, пожалуйста, помогите». И я начинал делать об этом репортаж — торговля наркотиками прекращалась. Как-то позвонила женщина, сказала: «У нас во дворе есть заброшенный гараж, в нём живёт человек, который уже несколько лет не может ходить. Он просто лежит на холодном полу, и ночью его кусают крысы». Я приехал и обнаружил там бездомного. Он покаялся мне, что был каким-то криминальным элементом — бог его наказал, и вот он лежит тут, больной и всеми брошенный. Я сделал об этом материал и его определили в больницу. Мне потом позвонили из районной администрации и говорят: «Вы должны снять следующий репортаж-продолжение о том, что мы его с улицы всё-таки забрали, что мы не просто какие-то бессердечные чиновники, а спасли его». Я никогда не забуду картину: приезжаю в больницу, а на встречу мне — на своих ногах, которые не ходили, — идёт этот бездомный и плачет. И он мне говорит: «Ты представляешь, у меня со спиной что-то было. Оказывается, я могу ходить». Я считаю, как минимум ради этого случая нужно было работать в этой сфере.
— А если была бы возможность дать совет самому себе в подростковом возрасте?
— Я бы, наверное, посоветовал себе больше в творческую деятельность уходить. Порекомендовал бы пойти на актёрское. Там тоже своя специфика есть, не нужно обольщаться, но мне кажется, у меня бы получилось.
— Так ли важно получить образование, чтобы стать журналистом?
— Безусловно, никакого образования специального не нужно получать. Я в этом более чем уверен. Очень много людей в профессии, которые не заканчивали журфак, и может быть, это к лучшему. Помимо того, что ты просто пишешь, ты ещё и профессионал в какой-то отдельной области: например, разбираешься в юриспруденции или в истории. Да, ты можешь пять лет учиться журналистике, но я очень скептически отношусь к тому образованию, которое у нас сейчас. Всё, чему научился я, я узнал на этапе стажировки. Всё остальное — теория.
— Какая сфера журналистики самая скучная?
— На мой взгляд, это спортивная журналистика. Весь этот спорт — он не про спорт. Это политика, шоу-бизнес и зарабатывание денег. Последние события на Олимпиадах и всё, что происходит с российским и мировым спортом, это показывают: непомерные зарплаты у спортсменов, постоянные отстранения и допинговые скандалы, высосанные из пальца. Поэтому, честно говоря, меня раздражает спортивная журналистика и всё, что связано с этой темой.
— Как криминальный репортёр превратился в частного сыщика?
— Я выгорел в своей профессии, и стал искать нечто похожее. Но знаете, после работы криминальным репортёром куда-то устроиться так же сложно, как и, наверное, сотрудникам полиции. Это узкая сфера деятельности, очень непростая. Так же и я. Я могу писать про криминал — а куда дальше? Стал искать что-то, где есть расследования, необходимость налаживать связи, где можно старые контакты использовать. И я понял, что это частный сыск.
— Было желание вернуться?
— Да, я эпизодически возвращался. И был момент, когда я вернулся, чтобы попрощаться. Это как в отношениях — когда садитесь и говорите друг другу: «Наверное, пора расстаться. Общего у нас мало, есть симпатия, но на одной симпатии далеко не уехать». Вот примерно так же у меня с журналистикой.
— Насколько помогает в работе журналистский опыт?
— Очень помогает. Журналистика и детективная деятельность очень похожи. Похожи они тем, что ты занимаешься расследованиями, ты общаешься с людьми, ты пишешь, ведь — ха! — частные детективы пишут отчёты! Нужно написать такой отчёт, чтобы «пули свистели над головой», «я сидел в засаде», «за мною гнались собаки». Никто не будет читать отчёт, где ты написал: «Наружное наблюдение, восемь часов. Прошло две кошки, три бабушки и дяденька с сигаретой».
— Какие профессиональные деструкции появились во время работы?
— Если говорить про журналистику — какой-то элемент цинизма у меня появился, но цинизма здорового. Я не стал поклонником треша, ужаса и кровищи, мне этого хватило всего. Люди, которые получают от этого удовольствие — больные извращенцы. Я же просто смотрю на некоторые вещи несколько иначе, критическим взглядом. А в детективной деятельности… Я как-то пробил номер нового знакомого по Getcontact. Первая запись — «трубку не брать!», и нехорошее слово о нём. Вот она, профдеформация — я решил проверить, что это за человек. Как вы понимаете, я больше с ним не созванивался. Но это скорее как шутка, не могу сказать, что ко всем людям с подозрением отношусь. Хотя я им всё же не доверяю.
— Как родился ваш псевдоним?
— Он включает в себя имена и слова, которые связаны с моим прошлым, но об этом я пока не готов рассказать. Я не хочу публичности. Куда ценнее, когда люди слушают твой продукт и им нравится. Я — инструмент для развлечения, и я востребован как этот инструмент. Спасает в трудную минуту — чувствовать, что ты нужен. В Инстаграме существует пир нарциссизма, люди торгуют лицом, пытаются везде влезть, везде мелькать. Может быть, это правильно, но в этом теряется какая-то индивидуальность, шарм. Если всё на показ, то что же тогда скрывать, где тогда загадка? В человеке должна быть загадка. В этом и есть интерес.
— Не боитесь деанона?
— Кто-то из моих слушателей знает, кто я, мои друзья меня знают. Сдеанонят и сдеанонят — бога ради, я не переживаю из-за этого очень сильно. Это рано или поздно произойдёт — уже, наверное, случилось. Вадим Головин — это ведь не совсем я. Всё-таки это литературный герой, мой творческий псевдоним.
— Как вы оцениваете нынешнюю журналистику?
— Я не из тех людей, которые будут говорить, что свободы слова в России нет, потому что свобода слова в России есть. Социальные сети, всякие богом забытые LiveJournal, «Дзен» — это тоже журналистика, многие СМИ имеют там аккаунты. А то, что закрыли определённые СМИ… Понимаете, свобода слова — это не просто возможность говорить то, что думаешь, это и ответственность за свои слова. Та ситуация, которую я наблюдал, не всегда со словом «ответственность» билась. Нет, я не поклонник Владимира Соловьёва и Маргариты Симонян. Понятное дело, они обслуживают определённую политическую номенклатуру. К ним у меня претензий нет, они на своём месте. Не всем быть дождём, медузой и эхом. Некоторые оппозиционные СМИ до сих пор работают на территории России. Это ведь искусство — писать так, чтобы поняли, чтоб читалось между строк. Сейчас, как мне кажется, всё рубится с плеча, и любое слово, статья, цифра, версия, которая выдаётся за факт, может повлечь за собой серьёзные последствия — вплоть до того, что наша жизнь поменяется кардинально, и не всегда в лучшую сторону.
— А раньше?
— Журналистика во все времена была инструментом политическим, который использовали определённые группы — богатые и власть имущие люди. И так будет во все времена. Я ребёнком много смотрел телевизор и очень хорошо помню телевидение конца девяностых-начала нулевых. Я помню, что происходило. Не хочу уходить в эту тематику, но сказать, что тогда говорили правду, я не могу.
— Как появилась идея сделать подкаст?
— Я стал делать подкаст как некую ступень к моей книге — я понял, что мне не хватает некой раскрепощённости в плане написания текстов. Всё-таки журналистика накладывает отпечаток, подводит под определённый стандарт. В частности, информационный стиль, более сжатый и упрощённый формат повествования. В художественной литературе, мягко говоря, это лишнее. Сухая подача там не нужна. Чтобы разговориться, расслабиться, я решил делать подкаст, и с тех пор это дело процветает.
— По какому принципу в выпуски попадают истории?
— Я выбираю те, которые, как мне кажется, имеют какую-то сюжетную линию, которые интересны и безопасны — я ведь не про все могу говорить. Самые интересные истории я никогда вам не расскажу — они могут навредить и мне, и моим клиентам. Безусловно, я меняю фактологию, меняю города, имена, время и место действия. Но есть такие, которые общественность сразу поймёт — там не завуалировать. А какие-то истории как вино — отстаиваются, отлёживаются, ждут своего часа для того, чтобы я мог их рассказать.
— Спасибо, Вадим. А теперь какой-нибудь совет желторотым студентам-журналистам.
— Во-первых, развивайте критический взгляд. Дорогие друзья, пожалуйста, не надо верить всему. Очень хорошо мозги прочищает учебник истории, а лучше какая-нибудь серьёзная книжка — и не одна. Факты и ещё раз факты. Всё, что происходит сейчас, это последствия каких-то событий, которые произошли десять, двадцать, тридцать, сто лет назад. Развивайте умение мыслить аналитически. Никогда не верьте никому на слово. Помните, что даже самый приятный, улыбчивый и обаятельный человек может оказаться лжецом и манипулятором.
Во-вторых, не копируйте никого. Будьте собой. В мою юность все подражали НТВшному стилю: такому дерзкому, резкому, брутальному. Подражание лишает вас индивидуальности. Оставайтесь собой.
И последнее: журналистика — это неприбыльная профессия, ребята. Большие деньги получают только те, кто, скажем так, отрабатывают очень большие и серьёзные задачи в определённых местах. Поэтому если вы хотите решить свои финансовые проблемы, стоит подумать, куда можно пойти, пока не поздно. Или куда можно будет потом пойти, используя журналистику, ведь она может быть основой каких-то других профессий, смежных.
Всё в порядке, и жизнь у вас только начинается. Не надо переживать. У вас самое сейчас крутое время — проведите его с пользой.
Беседовала Елизавета Эльстер