Полина Сысолина: «Свободных проектов не бывает, на мой взгляд»

Полина Сысолина начала свою карьеру в издании «Академ.Инфо» еще в студенчестве. После семи лет работы в других местах (писала материалы для «СПИД.Центра» и «Таких дел»), пришла к тому, откуда начинала, но вернулась уже на должность главного редактора.

— Расскажите об учебе в НГУ, поступлении.

— Я училась на журфаке НГУ. В 2014 году его окончила. Когда я поступала, мне было 16 лет, это не тот возраст, в котором люди в здравом уме могут выбрать профессию, и из тех, с кем я училась в школе, большая часть людей работает не по специальности. Я же считаю, что не ошиблась. Я никогда не видела себе в другой профессии: лет с четырнадцати начала интересоваться этой сферой и направила все силы для поступления на журфак. И для меня было большой победой поступить на бюджет. Было всего восемь бюджетных мест из сорока или пятидесяти. Но я знала, что мне надо, поставила цель. У меня не было выходных: шесть дней в школе, а в воскресенье ездила из города в Академ на курсы. Конечно, я согласна, что журналистское образование не обязательно для того, чтобы работать по специальности. Но в моем случае что было, то было: я начала плотно работать уже на третьем курсе. Учеба немножко страдала от этого, но в рамках: я окончила вуз без троек, диплом защитила на пять. Хочу сказать спасибо моему научному руководителю Ирине Всеволодовне Высоцкой за то, что всегда шла навстречу.

— Какой преподаватель вам больше всего запомнился?

— Я ждала этого вопроса. Если брать всех преподавателей с самого начала, то больше всех запомнилась Людмила Викторовна Буднева. Это первый курс, тяжелое время, когда ты только поступил, ходишь с огромными глазами, боишься, что отчислят. И античная литература была единственным экзаменом, к которому я готовилась неделю. Помню, не выходила из дома, читала книжки. Была паника, я думала, сейчас сдам на тройку, стипендии не будет. На самом деле, потом не раз пересдавала другие экзамены с тройки на четверку. Но это был первый, было страшно. В итоге сдала на пять.

— Вы учились, когда было разделение на ТВ, радио и печать. Почему выбрали печать?

— Я в принципе не видела для себя другого пути. Мне еще со школы нравилось писать, сочинять какие-то истории. Меня никогда не интересовало телевидение даже с точки зрения зрителя. У меня вообще не было направленного интереса  в сторону кино, театра, потому что это не мой тип восприятия. Предметы по телевидению и радио из общего курса у меня тоже не вызывали большого интереса, поэтому я знала, что пойду в печать.

— Что бы вы пожелали тем, кто идет в журналистику?

— Нужно учиться на опыте, на практике. Не нужно думать, что сейчас ты отсидишь все пары, окончишь вуз с красным дипломом, и тебе все будут в ладоши хлопать, везде возьмут. Нет. Если ты до окончагия вуза нигде не работал, то будет сложнее устроиться в жизни.

— Вы сказали, что начали работать на третьем курсе. Где работали?

— «Академ.Инфо». Туда была уже проторенная дорожка для практики, и я решила не искать сложных путей. Первые два курса я проходила здесь практику, а на третьем решила, что мне нужна работа. У меня были контакты редакторов, я позвонила, предложила им что-то написать. У меня не было цели работать в штате полный день, но так все завертелось: тогдашний редактор сначала предложил делить день пополам, потом перешла на полный. Через время у «Академ.Инфо» сменилось руководство и, соответственно, весь штат сотрудников. Я поработала еще в двух местах, в одном из них — около семи лет. Позже появилось предложение возродить проект «Академ.Инфо» со старым составом.

— То есть пришли в «Академ.Инфо» сразу на должность главного редактора? Не страшно ли было возлагать на себя такую ответственность?

— Честно говоря, если бы совсем незнакомые люди предложили мне эту должность, было бы, конечно, страшно. Но так как мы уже вместе работали, мне стало интересно, что из этого получится. И я считаю, что у нас есть результаты. Конечно, мы еще не на вершине успеха, но нам уже есть чем гордиться.

— С 2014 года сильно изменилась журналистика?

— Поменялась с точки зрения источников. Акцент стал больше на короткие сообщения с яркой визуальной частью. Но большая часть нашей аудитории – 55+. Поэтому изменения во вкусах читателей конкретно нас не сильно затронули. Мы берем во внимание новые форматы, у нас есть телеграм-канал, но у нас так же хорошо читаются исторические материалы, успехом пользуются красивые старые фотографии.

— Вы писали материалы для «Таких дел». Расскажите об этом опыте.

— В 2018 году меня попросили написать об истории, связанной с апелляциями на ЕГЭ в Новосибирске. Мне было очень приятно, что они ко мне обратились. Я очень уважаю это издание. Позже на меня вышли из медиа федерального «СПИД.Центра», я писала на тему ВИЧ и других болезней.

— То есть вы больше в социальной, чем в арт-журналистике?

— Арт — это вообще не мое. Я уже говорила, что равнодушна к театру и кино. И здесь, и на других местах работы находились талантливые люди, которые писали про культуру, любили это. Для меня же это предпоследняя тема, на которую я буду писать. Последняя — это спорт. И я рада, что всегда есть коллеги, которые справляются с этим лучше меня.

— Вы писали материалы для «СПИД.Центра». Вам интересно было в этой сфере?

— Очень. Конечно, есть свои сложности в работе на федеральные издания. Социальные темы для меня всегда были самыми интересными.

— А вы сталкивались с тем, что на такие темы неохотно говорят, замалчивается статистика и так далее?

— Есть выражение: есть ложь, большая ложь и статистика. И, мне кажется, сложно узнать правду по поводу статистики. Если говорить о ВИЧ, то я брала конкретные человеческие истории. Не могу точно сказать про статистику, но те, с кем я общалась на эту тему, говорят о том, что ситуация движется к лучшему.

— Вам не тесно в новостном жанре?

— Нет, мы же не только новостями занимаемся. Новости — это текучка, но у нас все пишут большие материалы. Я очень люблю репортажи. Аналитические обзоры еще делаем. Конечно, работать только на новостях — это конвейер, как на заводе.

— Какой вы начальник? Больше с кнутом или с пряником?

— Я вообще считаю себя очень жестким человеком, предъявляю очень много требований. Это неплохо, потому что в редакторской работе внимание к мелочам очень важно. Но я всегда стараюсь похвалить, отметить сильные стороны. Например, сейчас у нас новый сотрудник обучается. Стараюсь хвалить его не просто так, а замечать конкретные плюсы. Я не считаю себя хорошим руководителем, но в сотрудниках хорошее ищу всегда.

— Можно ли назвать ваш проект обособленным, свободным?

— Свободных проектов не бывает, на мой взгляд. Есть СМИ, которые работают на депутатов, на органы власти. Это не про нас. Да, у  нас есть партнеры, с мнением которых мы считаемся, но редакционную политику мы формируем сами.

— А бывает, что их мнение идет вразрез с вашим?

— Нет. Да и мы не стали бы работать с теми, кто нам не близок.

— Чего в журналистике больше — цензуры или самоцензуры?

— В моем опыте, конечно, самоцензуры. Но нужно сказать, что в начале моей карьеры не было таких жестких рамок от Роскомнадзора по типу: это слово — пиши, это — не пиши. За десять лет подобного стало намного больше. Все понимают, что такое “выпал из окна” или “спецоперация”. И ты держишь подобные вещи в голове. Если говорить о больших жанрах, то сила русского языка позволяет дать понять, что мы имеем в виду, как все обстоит на самом деле.

— Как вы думаете, можно ли в нынешнее время быть независимым журналистом?

— Наверное, можно. Но это не моя история. Это не просто. Ну как можно быть независимым? Ты все равно зависишь от чужого мнения. Даже если тебе за это не платят, то у тебя все равно есть идеалы и ориентиры. У меня нет четкой политической позиции. Это не значит, что я продамся любой партии за деньги, но, что касается коммерческих материалов, – если ты хочешь жить и выжить в наше время, ты будешь ими заниматься.

Беседовала Любовь Зибникая