Вячеслав Мизин: «Одно из основных условий — искусство должно легко прочитываться и не оставлять равнодушным»

Вячеслав Мизин — один из создателей арт-группы «Синие носы». Вячеслав работает в жанрах видеоарта, инсталляции и перформанса. В своём творчестве он разрабатывает принципы «народнического современного искусства». В последние два десятилетия его называют наиболее «брендовым» культурным деятелем города Новосибирска. Выставки арт-группы состоялись в городах России, а также в Лондоне, Брюсселе, Берлине, Париже и во многих других городах мира. Сейчас Вячеслав занимает должность директора Сибирского филиала ГСЦИ.

— Почему выставка пленэрной живописи представлена именно сейчас?

— Так эволюционно сложилось. Эти работы лет 35 пролежали в папках, и кто-то из знакомых увидел, и им это больше понравилось, нежели что я делал после этого. Они мне сказали: «Мы на тебе на юбилей сделаем подарок, оформим выставку». Да и потом вот эта большая куча оформленных акварелей просто мешала жить в мастерской и квартире. Выставка получилась с подачи моего хорошего друга Евгения Иванова, председателя союза фотохудожников Новосибирска, он как-то пошутил в Томском художественном музее, что «у Мизина есть просто замечательные работы, которые обречены на успех, это такие акварели романтические». Тем более что там изображён Псков, Новгород, Крым, Питер и так далее, и ребята зацепились, так и начались эти выставки.

— В своих картинах 80-х вы изображаете церковь в тёмных тонах, связано ли это с религиозным положением того времени?

— Религия тогда в загоне находилась, это советские времена, начало 80-х годов. В Новосибирске же эта культура ни архитектурная, ни иконописная, в общем-то, даже не существовала в этом плане. Тогда мы ездили на акварельные практики и писали культурные памятники, в основном Церковь Спасо-Преображения на Нередице в Новгороде. Мы возили работы даже в детские группы, чтобы они смогли посмотреть. Тогда это было как-то за слабых, за не очень востребованных [художники рисовали достопримечательности для сохранения культурного достояния прим.редакции]. Эта культура была неофициальная, непризнанная государством. Это не связано с цветом, это жажда культуры жителя города, который имеет очень короткую историю. Здесь речь и не только о церкви, вот допустим, в Новгороде и Пскове таких культовых сооружений достаточно много, а в Питере не так много, там, скорее всего, город сам интересен. Это просто атмосферная пленэрная живопись.

— Давайте вспомним день, когда вам пришла идея создать арт-группу «Синие носы»

— В начале 90-х мы уже работали друг с другом, тусовались все вместе. В один прекрасный момент, в 99 году решились сделать фестиваль. Если вы помните, то тогда был «страх 2000» — девятки на нули не поменяются, и произойдет техногенная катастрофа. Этот миллениум так сильно в медийном поле, что называется, «навяз в зубах», и мы решили встретить новый год без электронных приборов. Без радио, телевидения и почему-то без женщин и алкоголя. Почему без женщин, я так и не понял. Это, собственно, и было началом существования группы. Мы спрятались в бомбоубежище, всё сделали по нормам гражданской обороны. Как будто техногенная катастрофа уже произошла. На второй день стало скучно и непонятно, чем можно заняться. Тут выяснилось, что Максим пронёс видеокамеру, приволок как-то, ну а я женщину не привёл.Видеокамера для нас была как надменный глаз, своя большая аудитория.

Мы стали снимать короткие скетчи, чтобы обозначить этот жанр как видеоклоунаду, мы взяли пробки от бутылок с водой и просто на нос с помощью скотча налепили. Здесь нет никаких метафор по поводу синяков, алкоголиков или замёрзших людей. Соответственно, когда это смонтировали, назвались «синие носы», представляя эти 15 перформансов. Выяснилось, что весь видеоарт тогда был очень скучным, пафосным, а мы сделали короткие и смешные скетчи, которые слегка издеваются над таким современным искусством. Прошло какое-то время, и дальше мы везде были записаны под этим брендом. До этого мы сопротивлялись, каждый считал себя творцом, а друга не очень, ну такое, потерпеть можно, но так не сильно талантливый. А тут решили, что если бренд прилип сам по себе, то давайте будем синими носами.

— Опишите свою группу несколькими словами

— Саша Шабуров однажды описал как сибирский иронический контептуализм. В основе тут ирония, самоирония, сарказм, критицизм, сатира. Сатира на самих себя. Вот они провинциалы, вот они из Сибири.

— Расскажите о вашем самом безумном перформансе?

— Меня всегда привлекал некий идиотизм в отношении восприятия художника как художественной единицы. Например, картины художника транслируют некую энергию. Одним из штампов было то, что художник пишет сердцем. Ну, я нашёл хорошего врача в Свердловске, он мне сделал систему капельницы, иголку в вену, и я нарисовал картину. Как потом выяснилось, это была непродуманная система — мог попасть воздух и всё такое. Вот тебе — художник рисует картину собственным сердцем. Мы всегда говорили, что зрителя нужно любить, ребята. Ты сам с собой сделай что-то весёлое или плохое, и покажи это зрителю, и добейся от него некого ответа.Если в твоей работе присутствуют две категории — смешное и страшноватое, тогда это хорошая работа.

Рассказывать анекдоты — это хорошо, а вот находиться внутри анекдота — не очень

— Если бы вам захотелось создать перформанс, связанный с актуальной повесткой дня, то что бы это было?

— Тогда вот было понятно, что происходило в 90-х. Сейчас я не знаю, что бы я снял, но, наверное, практически то же самое. Мы делаем новые работы, но они технологически похожи на старые, только техническое оборудование стало лучше. Сейчас у нас должно быть культурологическое продвижение. Вот работы «синих носов» есть в Русском музее, в Третьяковке, в центре Жоржа Помпиду, в Париже есть, а вот почему-то в Британском музее и ещё в нескольких ведущих музеях мира нет, вот этим мы и будем заниматься. Увековечивание — это для нас актуальная тема.

— Чего не хватает современному сибирскому искусству сейчас?

— Наверное, количественного показателя, художников должно быть больше, и должен возникнуть некий арт-рынок. Если художник будет создавать работы, презентовать и продавать, тогда это — нормальный житейский цикл. Вот чего я хочу сейчас — это чтобы было больше полноценной жизни. Художник создаёт, куратор направляет, дилер продаёт, искусствовед описывает, а медийные ребята продвигают.

— Случалось ли получать отрицательные отзывы?

— Да, конечно. Любая выставка — это 33% людей, которым не нравится, 33% людей, которым нравится и 33% людей, которым похер. Это и есть показатель того, что ты сделал нормальную выставку.

— Как вы относитесь к критике?

— Ну, если критика конструктивная, почему бы и не прислушаться. Это ведь всё для твоего зрителя.

Блиц-опрос:

— 3 художника, которые вас вдохновляют

— Малевич, Кунс и Хёрст.

—Эстетика или смысл?

— Конечно смысл.

— Художник должен быть девиантным?

— Ну, это одна из возможных стратегий продвижения художника. Если это его технология и это его мотивирует, то почему бы не использовать.

— Признание обществом. Да или нет?

— Скорее, да. Это как с ситуацией: «Рисовал бы ты на необитаемом острове?» Ну, я вот, скорее, нет. В первую очередь, конечно, ты делаешь это для себя, но как быть без зрителя.