Алексей Мокроусов: «Журналистике нужны разные люди»

Алексей Мокроусов — журналист,литературный критик,автор статей по изобразительному искусству. В 1991—1996 гг. вел раздел «Книжный шкаф» в журнале «Огонек», 10 лет работал в ИД «Коммерсант», был обозревателем еженедельника «Новое время», редактором «Русского журнала» (russ.ru), обозревателем «Известий». Печатался в журналах «Иностранная литература», «Синий диван», «Искусство». В настоящее время – главный редактор «Московского книжного журнала», постоянный автор газеты «Ведомости».

– Чувствуете, что «журналистика — это мое»? Вы посвятили ей много лет.

– Логичнее было бы спросить у журналистики, её ли человеком я оказался. Мне было 16 лет, когда я поступил в Московский университет. Сегодня всем понятно, что в 16 лет нормальный человек не должен принимать решения о том, как, где и на кого ему учиться. Но в СССР выбор был предопределен. Мне кажется, в журналистике очень хороши люди, которых есть какое-то основательное знание в конкретной области. Ещё лучше, если это люди с генеральным общим образованием, типа философии или юриспруденции. У них обычно мозг и правильно построены. Но сейчас в журналистике очень много людей,которые пришли из других профессий. И у них часто встречается другая проблема–они, мне кажется, по-своему характеру не очень журналисты в том, старом, смысле слова: не очень любознательны к новому, им не очень интересны люди, это, видимо, связано уже с тем, что изменилась сама журналистика. Наверное, такие люди тоже нужны журналистике, ей нужны разные люди.

– Основная сфера, о которой вы пишете – это культура. Где находите эмоции, чтобы так долго писать об одной области?

– Я думаю, что даже врач, который вырезает аппендицит, каждый раз вырезает разные аппендициты. Культуры это касается в первую очередь: спектакли разные, книги разные, даже исполнение одной и той же симфонии разное. И потом, мне удается бегать между видами и родами искусств, я пишу и про театр, и про книги, и про кино. Надоест в одном – «спрячешься» в другом. Иногда, конечно, хочется писать и про историю, и про современность, но тут снова выручают книги, потому что они могут быть и про ГУЛАГ, и про театр XVIII века.

– Вы много путешествуете. Хотелось бы поработать в зарубежных СМИ, за границей?

– В первую очередь, есть проблема языка. Любой иностранец пишет иначе, чем человек, для которого этот язык родной. Это всегда чувствуется. И потом: я работал с западными СМИ, многие годы делал передачи для радио BBC в русской редакции. Это в каком-то смысле опыт общения с западной прессой. В принципе, пока журналисту есть, где печататься и творить, не очень важно, кому принадлежит издание.  Когда начинаются проблемы с цензурой или финансовая неразбериха, то сфера поиска расширяется.

– Существует мнение, что журналист является помощником для своего читателя. Читателю нужно помогать или достаточно его просто информировать?

– Хочется ответить, что журналист вообще ничего не должен, как и читатель. У журналистики множество различных функций, эти функции меняются со временем, в разных странах они разные. Понятно, что в Чили в эпоху Пиночета журналистика была другой – не такой, как сейчас. Советская журналистика была принципиально иной, чем современная российская журналистика. Мы можем посмотреть, что сегодня реально с ней происходит.  много информирует и даёт очень много практических советов: что есть, на что тратить, куда идти, куда нет. Она этим всегда занималась, но сегодня это просто основной тренд, по-моему. Скажем, по сравнению с поздней советской журналистикой конца 70-х-начала 80-х, сейчас стало очень мало статей на тему «жизнь и общество», социальная сфера вообще выпадает из сферы интересов современной журналистики. Она, с одной стороны, активно обслуживает интересы владельцев СМИ, а с другой – некие усредненные массовые вкусы, и добровольно отказывается от роли аналитика или роли специалиста в социальных отношениях. Хотя, по-моему, это очень важная вещь. В западной журналистике эти функции по-прежнему очень активны. У нас – нет.

– Приходилось ли «идти по головам» ради информации?

– В молодости у меня было много психологических ошибок, например, я мог неправильно разговаривать.  После университета я работал на Камчатке и попал в областную партийную газету «Камчатская правда». У меня была там одна жуткая ситуация. По заданию газеты пришел однажды в школу и по просьбе газеты предложил завучу  сделать статью о проблемах образования. Она чуть ли не с ненавистью посмотрела на меня и сказала железным голосом: «Я в “Камчатскую правду” ничего писать не буду». А «Камчатская правда» была главной газетой на полуострове, и мне казалось, что ее любили – эта была действительно хорошая газета, и главный редактор, Николай Георгиевич Канищев, мне нравился. Это была моя первая газета, мне был 21 год, я в ней практически жил, чувствовал себя буквально как дома, ночевал в корректорской, а тут мне говорят: не буду ничего писать, потому что это «такая» газета. И я сказал: «Ну как же Вы так можете отвечать? Вы же коммунист, наверное…» Хотя сам я был беспартийный, и уж вряд ли  коммунистически настроенным человеком. Чего я это ей ляпнул…

Потом долго об этом думал. Наверное, это была такая реакция на неожиданное. Конечно, обидно, что защита от недоброжелательной реальности приняла такой агрессивный характер. Я попрекал человека нелояльностью, хотя, по большому счету, какое мне могло быть дело, если коммунист не хочет печататься в партийной газете. Из сегодняшней-то перспективы он мне кажется чуть ли не героем, уж точно порядочным человеком. А тогда я в первый раз столкнулся с тем, что могут быть негативные реакции на дело, которым сам занимался и которое казалось мне правильным.

– Что можно посоветовать начинающим журналистам и абитуриентам?

– Полезно понимать, ради чего ты занимаешься журналистикой. Люди приходят в нее с не очень внятным представлением о том, что им интересно. Мне в этом смысле повезло. Уже в старших классах школы я стал фокусироваться на культуре, хотя первым местом, куда меня привели, был «Алый парус» в «Комсомольской правде» – школьный отдел, связанный не с культурой, а с молодежью. Да и на Камчатке больше приходилось писать про школы, ремонты и педсоветы. И одновременно — рецензии, делал интервью с приезжавшими знаменитыми актерами, Алисой Фрейндлих, Валерием Золотухиным, Виталием Соломиным. Меня, кажется, что-то вело, у меня были свои цели и интересы. В журналистике трудно определить, кто кого больше использует: то ли журналистика журналиста высасывает до изнеможения, то ли журналист пытается сочетать интересы профессии со своими собственными. Важно понимать, что тебе самому интересно, иметь свою систему ценностей, от которой не надо, по возможности,отступать. Хотя в журналистике искусство компромисса развито как в мало какой другой профессии.

Подготовила Алена Боброва