Анастасия Журавлева: «По степени цинизма мы, наверное, сопоставимы с патологоанатомами»

Звезду новосибирского телевидения, как и многие, я увидела впервые «в ящике». Наслышана и начитана о ней, также как и мои родители, как и все, кто жил в Новосибирске 15 лет назад. Автор огромного количества телепрограмм самых различных форматов в самых разных городах России, режиссёр и журналист, сейчас Анастасия Журавлёва – продюсер группы компаний «Гамма», занимающихся телевизионными решениями, постановками спектаклей и PR одновременно. Но есть и чисто журналистские нотки в её сегодняшней жизни.

— На данный момент я являюсь одним из авторов и ведущих программы «Кстати о погоде», которая выходит на канале «Регион-ТВ», нас четыре человека, мы выходим в эфир по очереди. Это своего рода видеоблог, который мы ведём в эфире. Каждый из нас выбирает свою тему, выбирает своё отношение к ней, это продукт, который не предполагает никаких внешних эффектов, никаких телевизионных возможностей кроме возможности прямого обращения к зрителю.

Это не означает, что я ничем больше не занимаюсь, у меня есть некоторое количество проектных работ, в которых тоже приходится быть журналистом, ну, в частности, мы традиционно каждый год делаем фильм о фестивале «Ново-Сибирский транзит». И фактически это журналистская работа: организация съёмок, проведение серии интервью, создание определённого сценария, по которому делается это кино, потому что даже если в фильме нет слов, это не значит, что у него нет сценария. Есть какое-то количество театральных работ, которые мы делаем всё равно, независимо от наличия или отсутствия эфира. Так, например, сейчас мы завершаем работу над фильмом о спектакле «Три сестры», и это тоже журналистская работа, безусловно. Там, помимо режиссёрской и продюсерской, есть ещё и журналистская составляющая.

— Как проходит подготовка к эфиру в «Кстати о погоде»? Темы подбираете самостоятельно?

— Мы сами выбираем себе темы, но мы обмениваемся этой информацией. Естественно я знаю, например, над чем работает Мария Лондон, Лёша Мазур знает, над чем работаю я, дабы не повторяться. Но за это время у нас уже в определённой степени даже темы определились: кто в чём сильнее и кто каких тем берёт больше, поэтому традиционно, например, вопросами, темами имеющими отношение к культуре, занимаюсь я. Всё, что связано с разоблачениями всевозможными федеральных властей — это больше Маша Лондон. Отношения к каким-то более конкретным законодательным актам или к решениям властей — Лёша Мазур. То есть мы как-то внутренне распределились по своим интересам, и это устраивает руководство канала, я думаю, что в тот момент, когда руководство почувствует, что кто-то слишком в одну сторону уходит, то нас просто скорректируют. Пока такой корректировки нет. Мы же все люди с большим опытом, поэтому, например, чётко понимаем, что, грубо говоря, с Новым годом надо поздравить, к 9 мая нужна специальная программа, да и что значит нужна? Это просто естественное желание по этому поводу высказаться. Очевидно, что мы реагируем на какие-то основные события, но у нас нет задачи быть новостной программой, у нас нет задачи рассказывать сегодня про сегодня, у нас есть задача высказаться по поводу события, явления или даже высказывания, но нам не обязательно быть первыми в этом. Мы не гонимся за оперативностью, мы скорее гонимся за каким-то таким авторским взглядом. Прецедентность программы как раз в этом и заключается, что это абсолютно субъективные высказывания, и в чистом виде, наверное, вот к той самой корреспондентской журналистике это уже отношение имеет мало. Не очень многие темы, которые мы разрабатываем, изучаем, рассматриваем, мы, что называется, «ножками» находим: мы не выезжаем на съёмки, мы мало встречаемся с собеседниками, но есть и такие какие-то истории, когда люди к тебе обращаются, и ты начинаешь разбираться с проблемой. Но больше это наверное уже такой обозревательский подход.

— Какие были сложности при создании этой программы?

— Да никаких не было сложностей, основная сложность была согласиться. Так случилось, что я последние десять лет в новосибирском эфире не работала. Когда ты приезжаешь в другой город, к тебе относятся иначе, тебе дают больше возможностей. Коли уж они тебя зовут, значит, они тебя оценивают. Новосибирск в этом смысле город специфический, здесь личностей вообще не любят, а личностей ещё и самостоятельных не любят вдвойне, новосибирское телевидение этим отличается. Опять же, поскольку я сложный сегодня переговорщик для телевидения, я же не завишу от того, возьмут меня на работу или не возьмут, дадут ли мне возможность работать с корреспондентами, не дадут – есть другая жизнь, другой бизнес, другое увлечение, и это лишь моё дополнительное проявление – значит, со мной надо договариваться так, как мне удобно. Понятно, что я как человек, который этой профессии служил очень много лет, и понимающий, что телевидение — коллективное творчество, тоже подстраиваюсь под остальных, но зачастую приходится подстраиваться под меня, поэтому психологически я людям невыгодна. И в связи с этим в других городах реализация происходила, здесь – нет, здесь, в общем-то, я была достаточно хорошо и плотно забыта, и здесь меня больше знали и узнавали как человека, имеющего отношение к театральным проектам, нежели к журналистским.

Но вот поступило предложение, я, наверное, недели две колебалась, то есть, это было несколько таких ежевечерних встреч с Яковом Рувимовичем Лондоном (который собственно и придумал эту программу, и вообще формат, и название «Кстати о погоде» — это его авторство). Мы какое-то время «торговались» по поводу условий, одно из которых было, оно самое главное – возможность самому определяться с выбором темы.

Если вы имеете в виду, что сложного в подготовке программы, то это немножко другой аспект, поскольку, из-за того что мы смотрим зрителю в глаза, мы должны быть очень убеждены, уверены в каждом слове, которое мы произносим. То есть это не может быть история, при которой тебе написали текст, и ты его говоришь. Очевидно, что я могу исполнить любой авторский текст, и никто не подкопается, все будут думать, что это я говорю, я его и раскрашу интонационно, и «присвою» себе. Я же училась этому столько лет! Проблема выбора темы, которая «ложится» на тебя, на твой телевизионный имидж, и которая ещё при этом понятна и доступна зрителю. Моя большая проблема заключается в том, что я категорически отказываюсь исключать из своих тем темы сложные. Когда ты выбираешь тему условно «всё правительство – уроды», , ты не особо сложно найдёшь тому подтверждения. Она пропагандистская, она популистская, и всем людям нравится, а уж во всяком случае интернет-пользователям, поскольку интернет-сообщество, которое комментирует те или иные выказывания, оно, как правило, агрессивно настроено по отношению к системе. Когда ты делаешь материал о каких-то экономических, например, явлениях, то ты невольно используешь термины, цифры и какие-то сообщения, которые могут быть понятны не каждому на слух. Ты всё-таки ориентируешься на более узкий сегмент зрителя.

Или когда ты, например, говоришь о каких-то вещах, связанных с нравственностью, которые не очень тоже, в общем-то, уютно позволяют себя чувствовать зрителю, иногда ставя его в такое дискомфортное состояние. Потому что ты, когда об этом говоришь, в общем-то обращаешься к человеку с претензией, поэтому сложно выбирать тему. Сложно выбирать тему и очень сложно относиться к ней: хотя форматом программы нам позволена эмоциональность и позволено личное отношение. Но я всё-таки, в этом смысле представитель «олдскул», то есть мне никуда от этого не деться. Я представитель школы, которая предполагает проверку данных, а в силу жанра мы зачастую пользуемся материалами, опубликованными другими СМИ. То есть, я с занудством пионера всегда цитирую, ссылаюсь на то, откуда я взяла информацию, не присваиваю её себе. Это делает моё выступление более нудным, чем у моих коллег, возможно, но я иду на это сознательно, потому что – хорошо, пусть у меня будет десять зрителей, но моих, а не тридцать не моих, потому что я хочу разговаривать с теми людьми, которые уважают цитату, авторское право, я хочу разговаривать с людьми, которые пытаются разбираться с тем, что происходит, а не однозначно захлёбываться в негативе, я хочу разговаривать с людьми, которые смотрят кино, ходят в театры и читают книги. Они тоже имеют право на то, чтобы ради них кто-то затрачивался. Потому что бесконечная погоня за глобальным рейтингом и за кликами приводит зачастую к тому, что ты немножко плывёшь за событием, за спросом, а не формулируешь предложение. Для меня лично это плохо.

Поэтому, видите, организационных каких-то сложностей в подготовке каких-то долгих споров по сочинению программы у нас не было, нам был предложен определённый формат, куда мы все нанялись на работу. Дальше между собой мы договорились о каких-то нюансах, и, в общем-то, максимум каких-то таких может быть проблем, когда, допустим, ты летишь или едешь из командировки, прилетаешь, в 7-8 утра, а у тебя в 12 запись – вот это катастрофа, потому что у тебя есть потребность тогда меняться с коллегами хотя бы чуть попозже, для того чтобы хоть как-то прокапать глаза, чтобы белки были белыми, и так далее. То есть, скорее, физические трудности, а не нравственные, не моральные и не творческие.

— Как оцениваете ситуацию с телевидением в Новосибирске?

— Я последние, наверное, лет пятнадцать печально оцениваю состояние новосибирского телевидения. Мы сегодня видим государственное телевидение с хорошей техникой, с хорошим уровнем подготовки, которое работает очень малое количество часов. Они могут работать только в формате новостей, незначительных ток-шоу, и так далее. Очевидно, что никто не падает в этом эфире, очевидно, что все почти прилично одеты, очевидно, что какие-то правильные, ну, почти правильные световые решения и так далее. То есть, всё очень качественно, всё в формате. Только вот того, что позволило бы называться этому телевидению новосибирским (я сейчас не про патриотические нотки, а вот, грубо говоря, называться каким-то именем собственным), для этого нет возможностей, ну нет эфирного времени. Каналы, которые раньше радовали нас какими-то яркими своими проявлениями, например, канал «Мир», ну собственно они также отдали большое количество своего эфирного времени контенту СТС. Экономически верное, правильное решение, мы с удовольствием смотрим все СТС. Осталась утренняя программа, есть у них новости, но, может быть, от того, что ничего не меняется, мне скучно. Я включаю телевизор, мне очень скучно смотреть на эти картинки, которые по-прежнему провинциальны, мне скучно смотреть на ведущих, которые провинциальны донельзя. При этом они хорошие люди с большим потенциалом, я понимаю, что с ними никто не работает. Можно сказать, что у нас нет индустрии производства личности в телеэфире.

В каком-то смысле я согласна с формулировкой, что телевидение – это функция денег. Отсутствие денег на этом рынке приводит к тому, что никаких технических, творческих, креативных процессов не происходит. Без денег совершить революцию в телевидении очень сложно, потому что всё-таки сегодняшнее телевидение требует хороших компьютерных заставок, интересных павильонов, подвижности картинки, ярких цветов, как бы другого качества существования. Мы в этом смысле как-то очень сильно отстали от федерального эфира, мы как-то очень сильно отстали от всего мира, мы как-то остались в своём этом региональном пространстве. Про ОТС я вообще не говорю, потому что это, понятно, обслуживающий канал, и у него другие задачи. И, наверное, там всех разорвут на части, если в него начнут вкладывать еще больше средств.

В общем, печаль охватывает меня, когда я говорю о новосибирском телевидении, потому что у нас в этом смысле продакшны (частные компании видеопроизводства – прим. автора) крепче. То есть производить рекламу, фильмы корпоративные, в том числе какие-то игровые, может быть, сюжеты, более или менее мы научились. У нас есть очень интересные студии-продакшн, которые делают высокое качество. Но у нас убит институт поставки информации телевизионной на федеральные каналы, у нас нет этой системы, которая была отлажена когда-то.

Как ни грустно это звучит, нет ярких молодых талантливых людей, которые заняли бы этот рынок и сейчас бы на нём процветали. Бред это всё про то, что мы «уступим молодым и они сейчас там побегут вперёд». Ну, собственно, я уступала когда-то (я же не по возрастным причинам уходила), но я так понимаю, что просто неинтересно это сегодня тем, кто приходит в журналистику. Им сегодня интереснее, видимо, быть в интернет-пространстве, и на телевидение, мне кажется, ещё и не приходят люди, которым бы оно было так дорого и нужно, как единственно возможное проявление. А от этого всё зависит. Если ты приходишь, заражаешься этой бациллой, любишь это бесконечно, веришь в это бесконечно, и готов отдаваться этому 24 часа в сутки, тогда у тебя всё есть: успех, зрители, возможности.

Ну да, мир меняется, и это тоже нормально, я за это никого не осуждаю, я знаю, что в любой момент, если возникает необходимость, я по-прежнему обладаю возможностью собрать команду (и ту, с которой я работаю в том числе), которая за три месяца изменит любой телевизионный канал, и это будет революция. Мы собственно таким образом и существуем время от времени, получая такие заказы, но это всё происходит на чужой земле. То есть нужны три составляющие: деньги, эфирное время и другой подход к себе в профессии.

— По-вашему, сейчас существует независимая журналистика?

— А её никогда нигде не существовало и не существует. Это бред, иллюзия и песни для съезда союза журналистов. Потому что ты: а) зависишь от работодателя; б) ты зависишь от системы, в которую ты должен встроиться (я сейчас под системой имею в виду не политическую систему).

Даже наличие интернета, в котором ты можешь разместить всё, что хочешь, не обеспечивает то, что твой материал будет доступен тем, кому ты его отправляешь. Блог – это тоже форма журналистики, но твоя зависимость тоже существует, потому что ты зависим от своего собственного взгляда. Ты зависим от того, что на тебя влияет. Ты зависим от моды. Если мы под независимой журналистикой понимаем оппозиционную, ну то есть ту, которая ругает власть, то это же тоже не всегда осознанная гражданская позиция. Это же не выбор пути у очень многих людей, это выбор популярного направления. Сегодня такое количество информации, которое мы получаем и которое мы обрабатываем, что выработать своё собственное отношение к теме крайне сложно. Вот на себе я это чувствую бесконечно. Никто не занимается журналистикой, чтобы ничего за это НЕ получить. Ну мы же не делаем это просто для того, чтобы делать. Мы таким образом зарабатываем деньги или зарабатываем славу. Славу мы зарабатываем для того, чтобы зарабатывать деньги. Это не означает, что это плохо. Потому что чем больше мы зарабатываем, есть иллюзия, что тем мы независимее. В какой-то степени, это так и есть. Потому что когда ты можешь позволить себе уйти из издания, которое с тобой не согласно, и прожить какое-то количество времени на заработанное, просто не умирая с голоду и не подводя своих близких, это больше возможностей тебе даёт. Но это тоже иллюзия, потому что любой человек, который много зарабатывает, хочет зарабатывать больше.

Да нет независимой журналистики, есть только договорённость с собой, что ты готов быть зависимым от этого запроса. Я же тоже прихожу делать программу «Кстати о погоде» не из любви к искусству. Нельзя сказать, что я её делаю, для того чтобы зарабатывать, но я, тем не менее, получаю не только удовлетворение творческое от этого, и я считаю это нормальным. Я вообще против бесплатной работы. Но знаю, что бывают ситуации, когда невозможно не сказать. Вот тогда, наверное, возникает «Watergate». Но ведь напомню, что эти господа, которые, собственно, создали первый прецедент, они, собственно, чего били копытом и рыли землю? Они очень хотели Пулитцеровскую премию. То есть, у ребят-то тоже помимо гражданской позиции была амбиция.

Да я не верю в независимую журналистику. У нас же сейчас, если вы заметили, половина материалов пиаровских в прессе. Я не знаю, как у вас, но я знаю, что на многих курсах по журналистике педагоги в открытую говорят своим студентам, особенно тем, кто, например, по наивности, интеллигентности хочет писать о культуре: «Не надо. Ну зачем вам это? Вы не найдёте себе работу, не будете зарабатывать. Вы вот пиару учитесь, вот там вы всегда заработаете».

— А что делать журналисту, который хочет зарабатывать?

— Научиться писать так, как не умеет делать никто другой. У нас сегодня колоссальная нехватка умеющих писать людей. Я же тоже, как и все, человек, вкусивший радости интернета, но я могу сказать совершенно точно, что есть разница между текстом, который ты пишешь ручкой и который ты набираешь. Это ощущения и это настроение. То есть, когда ты пишешь текст для голоса, который ты будешь произносить , когда ты пишешь его ручкой, ты фактически дышишь им, ты его выдыхаешь вместе с этим, тебе его легче примерить на себя. А когда ты собираешь текст в компьютере, в айпаде, неважно, ты набираешь визуальную картинку. Но мы всё равно попадаем под это обаяние букв, складывающихся в слова: ты начинаешь объём текста видеть, видеть какие-то нюансы, которые ты не видишь в рукописном тексте. Поэтому когда, допустим, я в своё время начала писать авторскую колонку, я вообще не писала ручкой, ровно потому что это был газетный текст. А когда я пришла на «Кстати о погоде» — да, я «подхалтуриваю», я пишу, конечно, почти всё в компьютере, но иногда, когда меня особенно цепляет тема, я в машине на коленке на листочке бумаги начинаю выписывать себе какие-то фразы, которые мне особенно хочется проговорить.

Так вот, получив колоссальную возможность информационную, мы не были предупреждены. Нам никто не сказал : «ребята, в этом есть опасность: у вас пропадёт память, у вас пропадёт навык. Не забывайте их тренировать, тогда новые технические и информационные возможности будут вашим дополнительным ресурсом, но это не заменяющий ваши человеческие возможности ресурс. То есть ваши файлы памяти должны быть заполнены вашей информацией — не только поисковик должен вам помогать найти эту информацию.» И в связи с этим навык написания хорошего текста, к сожалению, утерян очень сильно. Потому что и язык поменялся, и на слух он поменялся. Вот я приведу в пример автора бестселлеров про метро – Глуховского, он же журналист. Когда мы читаем его журналистские работы, они сильно отличаются от очень многих его коллег, потому что он умеет писать. Это очень важный навык. Я думаю, что журналист, который хочет зарабатывать, он должен научиться делать то, что сегодня не умеют делать другие: нужно научиться хорошо писать.

Второе обстоятельство, которое, на мой взгляд, обеспечивает успешность в этой профессии — это отказ от слов «не могу». Ты на какой-то период времени становишься, в общем-то говоря, солдатом в строю, который безотказен, который стреляет лучше всех, бегает быстрее всех. Потому что, например, работая корреспондентом канала НТВ, я не имела права отключать телефон никогда. 24 часа в сутки я должна была быть на связи. И как у офицеров: если ты заходил туда, где нет связи, ты должен предупреждать. И это очень меняет твою жизнь. Потому что это твоя договорённость с каналом, потому что он федеральный, и ему всё равно, сколько у тебя времени, могут позвонить в любой момент, и ты в течение короткого срока собираешься и едешь. Быстро находишь нужную информацию, быстро её снимаешь. Это хорошая физическая форма, журналист должен быть человеком физически здоровым в идеале, подготовленным.

Третье обстоятельство – это конечно же создание своей базы данных. Во-первых, свой круг информаторов, и это означает, что нужно обладать колоссальным коммуникативным навыком, и выстраивать отношение везде и со всеми так, чтобы ты мог им позвонить ровно как и тебе — в любое время суток. Во-вторых, это создание своей собственной базы данных у себя в голове и в своём компьютере, которая позволяет тебе получить не ту информацию, которая в первые десять строчек в Яндексе или Гугл-поисковике появляется, а которую ты помнишь и знаешь, и до неё докопаешься. Очень часто бывает, что вдруг возникает событие или тема, и у тебя где-то издалека из памяти возникают какие-то слова, какие-то события другие, которые к этому присоединены. Многократно убеждалась, что если ты начинаешь забивать это в поисковик, ты увидишь первый уровень информации. И, чтобы дойти до того, что ты сам вспоминаешь, иной раз надо дойти до пятой, седьмой, а то и десятой страницы. Потому что мы помним эксклюзивные моменты, а поисковик выдаёт популярные.

Ну и, наверное, ещё зависит от того, где и как ты работаешь. Но в Новосибирске, я могу сразу сказать, серьезных денег не заработать никак. Это надо сразу даже забыть. Заработок начинается на федеральном канале и на серьёзных там позициях.

Телевизионная карьера Анастасии началась в её три года, когда на работе у мамы, известной ведущей Розы Литвиненко, девочку позвали в детскую передачу. До восьмого класса Настя не расставалась с эфиром, затем мама серьёзно объяснила дочери, что ей нужно вернуться в эфир тогда, когда будет, что сказать. После школы Анастасия поступила в Ленинградский институт культуры и вовлеклась в телевизионную режиссуру в Новосибирске. А через несколько лет ей появилось, что сказать, и в её жизни наступила пора авторской журналистики.

— Не поверите, это была годовщина гибели Цоя. Стали подряд уходить молодые певцы. Я уже была к этому моменту режиссёром программы «Кино и зритель». Я пришла к маме и попросила: «Дай мне сделать авторский сюжет». Это был мой возврат в кадр, в эфир, и как только я это сделала, тут же информационная редакция меня позвала в корреспонденты.

Ну и, началась эпоха работы корреспондентом, которая ни с чем не сопоставима и не сравнима. Такого адреналина ты не получишь ни в одной другой работе. Когда ты вдруг понимаешь: «Да пофиг, есть ты в телевизоре или нет», тебе важно поймать эту новость, сделать её интересной, выдать её в эфир первым. Когда ты вдруг начинаешь жить по законам, абсолютно не понятным твоим друзьям и знакомым, мол, чего ты так бежишь-то? Какая разница, на три минуты позже выйдет в эфир твой сюжет, на пять… А когда все три канала с новостями выходили одновременно, и когда мы стояли все на перегоне, корреспонденты всех трёх каналов, в этот момент, когда твой сюжет проходит, ты слышишь, как им звонят: «Ты будешь уволен, почему они могут, а вы нет?!»…

Это, конечно, какой-то кураж, он был прекрасен. Другое дело, что за этим куражом ты иногда промахиваешь какие-то очень важные вещи. Ты гонишься за скоростью, за новостью и немножко черствеешь. По степени профессионального цинизма мы, наверное, сопоставимы с патологоанатомами.

— Очень стандартный вопрос: чего вы пожелаете ребятам, которые собираются идти в журналистику?

— Самостоятельности. Самостоятельности в подходах, самостоятельности в принятии решений. Журналист не может быть инфантильным, это очень важно. Хорошего воспитания, потому что хорошее воспитание помогает выстраивать коммуникации. Удачи, потому что, безусловно, без фарта, без удачи не поймаешь тему новую, не будешь первым.

Почему инфантильность и воспитание? Потому что существует определённый миф, типаж, который создается современным кино, журналиста как некоего такого немножко дезадаптанта и деграданта, такого чуть-чуть вне социума. Да глупости всё это! Это не внешние вещи, это внутренние. Когда ты способен выстроить коммуникацию, когда ты способен организовать систему информирования вокруг себя в нормальных условиях, ты не выглядишь уродом. Для того, чтобы быть известным журналистом, не обязательно напиваться на приёме в Белом Доме.

Да, кстати, могу сказать, что хорошие журналисты не пьют и не курят, это правда. По-настоящему хорошие журналисты точно не алкоголики. Время алкоголиков прошло. Потому что пока он пил-приходил в себя, уже 28 человек написали этот текст. Возможностей, конкуренции стало больше, поэтому успеха люди пьющие сейчас не достигнут.

И ещё: когда мы начинали, информационных потоков было меньше, а само поле информационное было более узким, и там легче было засветиться. Сегодня для того, чтобы стать личностью в этом пространстве, нужно раскидать такое количество конкурентов, что… ну назовите мне известного журналиста сегодня? Журналиста именно, не телевизионного ведущего, не шоумена, а журналиста. Вы задумаетесь. В том-то и дело, что время, когда мы зачитывались страницами газет, когда там была публикация Юрия Роста, — это время моего детства, знаете ли. А сегодня я не знаю людей, которые бы покупали газету, потому что там будет публикация, условно, Иванова, и они её ждут. Поэтому нужно понимать, что сегодня популярность в журналистике рождается на стыке, например, телевидения с каким-то другим направлением…Мне так кажется…

Подготовила Софья Аболишина