Игорь Севергин – главный редактор журнала «Неизвестная Сибирь».
– Как давно вы занимаетесь журналистикой?
– Примерно 35-36 лет. Хотя смотря с какого момента считать. Писать начал с 15-ти лет, профессионально заниматься журналистикой стал уже позже.
– Куда вы писали во время учебы в школе?
– В республиканскую газету «Комсомолец Киргизии» и городскую «Вечерний Фрунзе».
– На какие темы вы тогда писали?
– Изначально темы обсуждались в редакции. Мне никто ничего не диктовал. Просто разговаривали и решали, о чем стоит написать. В «Вечернем Фрунзе» я сотрудничал с отделом информации и занимался больше новостями, делал много небольших заметок. А в «Комсомольце Киргизии» писал более развернутые статьи, касавшиеся проблем молодежи.
– А специальное журналистское образование?
– Нет, я окончил филфак университета.
– Как оказались в газете?
– Газета «Комсомолец Киргизии» обратилась в университет с просьбой распределить меня в распоряжение редакции. И я стал штатным корреспондентом. К этому моменту я довольно часто публиковал очерки, репортажи, интервью довольно большого объема. Примерно на полосу формата А2. Так что фактически уже профессионально занимался журналистикой.
– Какие темы вам были интересны на протяжении вашей карьеры?
– Мне всегда хотелось писать о людях, а не о процессах. Поэтому темы особого значения не имеют. Важно, что скрывается за ними.
– То есть, на ваш взгляд, нужно больше писать о конкретных людях?
– Дело не в конкретных людях. Сейчас практически вся журналистика заточена на описание процессов, внешней оболочки жизни. А раньше, как ни парадоксально, в большей степени, была направлена на человека, потому что о процессах было невозможно правдиво писать. В Советском Союзе реально существовала возможность описывать только один процесс – как мы уверенно шагаем к коммунизму. Зато было много журналистов, которые интересовались людьми, их судьбами.
Есть разные подходы к пониманию того, что такое журналистика. Для кого-то это некие описания социальных процессов, и особенно их негативной стороны. Плохие новости продаются лучше. А для кого-то это проникновение в человеческое бытие. Но сейчас этот подход исчезает. Мы не занимаемся людьми с интересными идеями, мыслями, судьбами. Мы не пишем очерков. У нас мало репортажей. Фиксируются только какие-то внешние проявления жизни людей. Поэтому я считаю, что журналистика сейчас поверхностна.
– И это началось после «перестройки»?
– Естественно. Переход к рыночной экономике привел к желанию повышать тиражи и зарабатывать как можно больше денег. Кстати, одно время, самый большой тираж был у газеты «SPEED INFO». И если журналистика движется в этом направлении, то у нас, сами понимаете, все замечательно.
– А бывали случаи, когда вам предлагали писать на какие-то неприятные для вас темы?
– К счастью, такого практически не было. Хотя, нет… Была такая история. Когда после университета я пришел работать в редакцию, меня пытались сделать экономическим обозревателем. А во время советской власти говорить об экономике было просто скучно.
Но в целом у меня сложилась счастливая журналистская судьба, которая практически всегда была связана с работой в том пространстве смыслов, которое мне нравилось. Например, после «Комсомольца Киргизии», во время «перестройки», я работал еще и на телевидении, создавал авторские программы.
– Почему не остались на телевидении?
– Потому что тогда я жил в Киргизской ССР, где почти полностью удалили телепрограммы на русском языке из сетки вещания. Позже я работал на Российском телевидении, делал новостные сюжеты для агентства «Рейтер» и НТВ. Но с тех пор телевидение претерпело грандиозные изменения, которые мне не слишком нравятся. И сегодня я бы не хотел там работать.
– Какие еще изменения претерпели СМИ после перестройки?
– Сейчас часто приходится слышать, что традиционная журналистика умирает. Как в России, так и на Западе. Все меняется, все превращается в пропаганду.
– Тогда вопрос, на ваш взгляд, сейчас власть в России оказывает какое-то давление на журналистику?
– Я лично не чувствую какого-то давления. Скажу больше, мы более свободны, чем, например, западные журналисты. У меня много знакомых работает в СМИ за рубежом.
– В таком случае, какое значение имеет журналистика для российского общества?
– Ровно такое же, как и в остальном мире. Огорчает лишь то, что журналистика сейчас обслуживает элиты, она все больше становится инструментом манипулирования. Особенно это заметно на примере западных СМИ, рассказывающих о событиях на Украине.
– У вас есть любимые журналисты?
– Когда-то были. Я пришел в журналистику именно потому, что читал разные интересные статьи, которые публиковались тогда в «Комсомольской правде», «Литературной газете» и так далее. Евгений Богат, Аркадий Ваксберг, Леонид Жуховицкий, целая плеяда журналистов из «Комсомолки». Их было интересно читать, потому что они занимались не внешними вопросами, а внутренними. Мироощущением человека. Они были источниками знания о мире, а не знаний о курсе доллара.
– А случалось получать отрицательную реакцию на ваши статьи?
– Это случилось лишь однажды. Когда мне было двадцать четыре года. Редакция республиканской газеты «Советская Киргизия» опубликовала тогда письмо майора в отставке, который был очень недоволен моей авторской телепрограммой о культе личности и культе безличности. Это были 80-е годы. После этого телепрограмму запретили отправлять на фестиваль. Но потом удалось ее выкрасть и отвезти туда фактически контрабандой. Мы стали лауреатами телефестиваля.
– То есть этот отзыв вас никак не смутил?
– Нет, потому что он касался не качества телепрограммы, а идеологии. Программа не соответствовала существующим идеологическим стереотипам.
– А как вы относитесь к положительным отзывам?
– Был случай, когда я опубликовал большую статью в «Российской газете», и был потрясен, когда мне рассказали, что ее читал священник на одной из встреч с православной общиной. Речь шла о цене человеческой жизни. Если на примере статьи обсуждаются какие-то духовные стороны бытия, для меня это очень высокая оценка. Ради этого стоит работать.
С тех пор, как мы выпустили первый номер журнала «Неизвестная Сибирь», редакция получила множество отзывов от читателей. Столько я, наверное, не получал за всю свою журналистскую жизнь. И ни одного негативного. Я говорю не только о своих текстах, но и о журнале в целом.
– Кто является целевой аудиторией журнала?
– Умные люди. Вообще мне не нравится такое понятие, как «целевая аудитория». Мы не стремимся к обслуживанию какого-то определенного сегмента. Мы вступаем в диалог с множеством людей и ценим тех, кто нас понимает. И, оказывается, умных людей в нашей стране много. Это главное открытие.
– Вы можете что-то порекомендовать молодым журналистам или тем, кто сейчас учится?
– Многие коллеги рекомендуют только одно – уходить из профессии. Это уже становится трендом. Сейчас мне не слишком интересно разбираться с перспективами журналистики вообще. Это чистая абстракция. Интересно заниматься собственным проектом, который мы создали вопреки всему. Я говорю о журнале «Неизвестная Сибирь». Это наша экологическая ниша в реалиях современной журналистики. Соответственно, рекомендации просты – создавать собственные проекты и в них существовать. Главное, чтобы было интересно жить.
Подготовила Екатерина Евстафьева