Татьяна Белаш: «Сложно “успеть неуспеваемое”»

Татьяна Белаш — корреспондент «ГТРК-Новосибирск» с 2005 по 2014 гг., рассказала о том, какие трудности встречаются на журналистском пути, и перед каким выбором иногда становится человек.

— Татьяна Александровна, скажите, сколько лет вы занимались журналистикой прежде, чем уйти из нее?

— «ГТРК» было единственным местом, где я работала как журналист. На студии я проработала девять лет. А образование у меня филологическое.

— Сталкивались ли вы с какими-то сложностями в работе из-за того, что ваше образование — не журналистское?

— Сложности в работе встречаются всем, и у меня они, наверное, были такие же, как и у моих коллег с профильным образованием, например, сюжет получался совсем не таким, каким ты его задумывал, или отправляли на съемку, а ты даже не мог представить, что можно снять по этой теме, пока не оказался на месте. Как-то раз дали задание сделать сюжет о «Дне автоответчика». Вот что тут можно снять? Автоответчик? Но выход нашёлся, и я сделала сюжет. Главное, не паниковать, и искать варианты решения задачи. Еще сложно «успеть неуспеваемое», например, когда нужно к эфиру смонтировать два сюжета, один из которых заказной, и нужно успеть согласовать текст с заказчиком, а второй материал редактор хочет поставить первым в эфир, и ты только вернулся со съёмок, а до начала выпуска всего час. Клавиатура, ну и мозг просто дымятся в такие моменты. А у Музы никто и не спрашивает, хочет она тебя в данный момент посетить или нет. Пашет как миленькая. Когда со мной такое случилось, мне не хватило буквально секунд пяти, чтобы мой сюжет вышел первым в выпуске. Конечно, это было некритично, потому что у всех, кто отвечает за выпуск, алгоритм действий в таких ситуациях отработан, в эфир идет другой сюжет, а запоздавший показывают чуть позже. Кстати, заказной сюжет тоже благополучным образом был и согласован, и вовремя вышел в эфир. Думаю, что столкновение с подобными сложностями не зависит от того, окончил ты журфак или филфак.

— А как получилось, что вы оказались в этой профессии?

— Я хотела работать на телевидении, наверное, лет с семи: все время ходила со скакалкой и «брала у людей интервью». Что примечательно: именно со скакалкой, то есть мой «микрофон» был вроде как со шнуром, как на телевидении. Но когда пришло время получать высшее образование, поступила на филологический факультет, потому что журфака в Чите — а я там училась — не было. Потом я поработала два года в школе учителем русского языка и литературы, но поняла, что папа был прав, когда отговаривал меня от этой работы. Хотя тогда я сказала ему: «Папа, а вдруг во мне «Макаренко» умирает?» Он и умер в итоге, практически не родившись. А на «ГТРК» я попала совершенно случайно: о моем желании работать на ТВ, никто никогда не знал, даже семья. Только один раз я озвучила это приятельнице. Она тогда спросила: «А что тебе мешает пойти туда работать?» Для меня это было странно: как это — прийти без специального образования, просто так, и сказать: «Возьмите меня на работу?» На что получила ответ: «Когда хочешь, всегда найдешь возможность». А потом эта женщина случайно услышала о том, что «ГТРК» проводит курсы подготовки телеведущих, и посоветовала позвонить. Я отговаривалась сначала, говорила, что позвоню позже, однако, она меня заставила это сделать: «Звони здесь и сейчас, при мне!». Позвонила, прошла эти полугодовые курсы и оказалась на практике, которая была после них. Ну, а потом и на работу взяли.

— Скажите, что, по вашему мнению, самое трудное для девушки-журналиста в работе с моральной точки зрения? И «женская» ли это профессия — журналистика?

— Мне кажется, что нет разницы между журналистом-девушкой и журналистом-мужчиной. Точно также глупо думать, что эта профессия не для женщин. На журфаках практически одни девушки учатся — вообще непонятно, куда парни поступают. Ну, наверное, на технические специальности. Хотя и к нам приходят очень талантливые парни, и, кстати, тоже очень много без профильного журналистского образования: и историки, и офицеры в отставке, и с консерваторским образованием.

А что касается сложностей: сложно не переживать за людей, про которых ты снимаешь: случается какая-то трагедия в семье, брошенные дети, дети-инвалиды, — остаться в стороне невозможно, но и переживать это сложно.

— А как вы выходили из этого тяжелого эмоционального состояния? Есть ли какие-то секреты?

— Знаете, секретов никаких нет, наверное. Просто, когда отснимешь материал, садишься в машину и начинаешь обсуждать это с оператором, а приехав на студию, рассказываешь другим коллегам. И, постоянно проговаривая, чувствуешь, как эта тяжесть с тебя спадает, хотя, конечно, не пропускать через себя подобные истории нельзя. Если журналист не постарался проникнуться чувствами героя, то, скорее всего, он не сделает хороший материал.

— Но ведь эти трудности не исключают множества интересных моментов в профессии журналиста. А что для вас было в ней самым привлекательным?

— Конечно, не исключают. Знаете, мне было интересно абсолютно все: начиная от подготовки сюжета и заканчивая его выпуском в эфир. Ведь интересен не только процесс съемок, но и подготовка сюжета: сбор информации, поиск героев (это иногда очень непросто), составление ГЗК (закадрового текста). Еще профессия журналиста, конечно, интересна тем, что ты можешь побывать там, где не побывают другие люди. Вот, тот же «Вектор» в Кольцово когда-то снимали, не каждый же туда пройдет. Или съемки настоящей операции. Разве обычного учителя или банковского служащего пустят в операционную? Нет, конечно. Ну, если, конечно, они не пациенты.

Не менее запоминается опыт работы корреспондентом и тем, что иногда бывает ощущение, будто ты живешь в редакции. Бывало, возвращалась домой уже за полночь, а с утра снова на работу. В эти моменты казалось, что и не уезжала домой отсюда.

— Как ваша семья относилась к тому, что вы работаете в таком режиме?

— Ну, в принципе спокойно, хотя, конечно, были иногда недопонимания с мужем из-за таких поздних возвращений. Но вот моя старшая дочь хорошо относилась к моему занятию, да и с мужем мы решали эти проблемы довольно спокойно. А дочка даже иногда в съемках участвовала. Помню, нам нужен был герой — ребенок для сюжета, а чужого-то не возьмешь, вот и снимали мою Яну.

— А как удавалось находить компромисс с мужем?

— Муж у меня офицер, и его то в командировки отправляют, то тревоги, то наряды. Я же спокойно отношусь к его работе и частому отсутствию, вот и он в ответ так старался относиться к моей работе.

— Если ваша семья спокойно относилась к вашей работе, то почему же вы все-таки решили уйти с телевидения?

— Уйти пришлось после того, как у нас с мужем родился второй ребенок. Я, правда, отработала полгода еще после декрета, но потом поняла, что дальше в таком режиме будет очень сложно.

— А в чем заключалась сложность?

— Редакция «ГТРК» находится на левом берегу, а ребенка из садика нужно забирать на правом берегу. А времени, чтобы добраться с работы до садика — всего час. Это очень мало! И сложно, приходилось передвигаться только бегом. Муж тоже работает допоздна, а бабушки по состоянию здоровья каждый раз забирать ребенка вместо нас не могут. Просить соседок не станешь: кому нужны чужие проблемы, — а няню нанимать как-то боязно немного было, потому что случаев-то разных много. Душа будет не на месте постоянно.

Но решающим фактором стало даже не это, а то, что нередко приходилось работать по выходным вне графика. И в конце недели можешь оказаться перед фактом: завтра (в субботу) работаешь, а у тебя другие планы, у тебя ребёнка не с кем оставить и т.д. Хотя я, конечно, понимаю: специфика профессии такова, что не знаешь, что и где произойдёт, «выдернуть» могут и ночью.

— Получается, решение уйти было только вашим?

— Да, это было мое решение. Муж даже пытался отговорить, не очень сильно, но пытался: говорил, что ведь я люблю это дело, и все в этом духе. Но я такой человек, что если решила, то не могу уже отступить от этого решения. Так произошло и тогда. Хотя иногда, взвесив сто раз все «за» и «против», необходимо взять и взвесить ещё раз, вдруг ошибся.

— Легко далось это решение и сам уход?

— Нет, конечно, нет. Я ведь очень любила эту работу, мне она нравилась и была интересна, и коллектив наш хороший. Связь поддерживаем и сейчас, общаемся, а когда случайно встречаемся, обнимемся обязательно, то есть «своих» не забывают, сохраняются эти дружеские отношения. Мне кажется, что очень редко встретишь такие отношения в коллективе.

— Как думаете, чего вам не хватило, чтобы остаться, притом, что вы «горели» своим делом?

— Наверно, мне не хватило смелости: смелости не думать о завтрашнем дне. И вообще, к сожалению, у меня есть такая черта: самостоятельно решать свои проблемы. Мне очень сложно просить помощи. Буду упираться, надрываться, но сама. Хотя, возьми, наберись смелости и попроси: «Помогиииитееее», и вероятно, проблема разрешиться проще, быстрее, и с меньшими потерями. Но мне всё не удобно напрягать других.

— Изменила ли как-то ваш характер журналистская работа? Есть ли качества, приобретенные во время работы на «ГТРК», которые останутся с вами навсегда, как думаете?

— Я теперь намного проще схожусь с людьми. Раньше этот процесс проходил сложнее, а когда постоянно приходится по долгу службы, так сказать, общаться с практически не знакомыми людьми, привыкаешь и более просто к этому относишься. Еще, конечно, я не могу не обращать внимания на то, что происходит вокруг. Многие люди пройдут мимо какой-нибудь вещи, мероприятия или какого-нибудь человека, а я не могу, я сразу думаю, вот он — герой для сюжета или вот какая прекрасная тема для материала. Когда чего-то не знаю, сразу хочется узнать об этом как можно больше информации, начинаю ее искать обязательно, другие могут не понимать этого, а я уже не могу по-другому. А иногда, когда вижу что-то интересное, в голове невольно начинаю составлять план сюжета, текст. Вообще, если рядом со мной происходит что-то достойное сюжета или хотя бы того, чтобы об этом знали в редакции, сразу сообщаю кому-нибудь оттуда.

— Жалеете ли вы о том, что ушли?

— Жалею ли? И скучаю, и жалею. Но я, всё-таки, оптимист. Я стараюсь в любой ситуации найти положительную сторону, пусть это будет даже один кривенький, махонький плюсик, но это уже прекрасно. Вот и сейчас — ведь я могу проводить время с семьей, могу освобождаться с работы вовремя и иметь больше определенности, чем имела раньше. Кто-то успевает все и сразу, у меня так не получилось, и нужно было делать выбор. Я его сделала.

— Никогда не думали вернуться?

— Знаете, я и уходить-то не думала (смеется). Никогда не понимала тех, кто уходит. Думала: «Вот странные люди-то, как отсюда можно уйти?» Но жизнь так повернулась, что и мне уйти пришлось. Кто знает, может, завтра она повернется так, что я вернусь.

Беседовала Анастасия Голубева