Турист по заброшкам

Индустриальные туристы изучают заброшенные здания, гуляют по крышам, тоннелям для получения экстремальных и острых ощущений. В России индустриальных туристов отличает большая скрытность: они стараются не афишировать себя и местоположение обнаруженных объектов. И, тем не менее, найти их оказалось не так сложно.

Непогода совсем разыгралась. На лавочке на площади Ленина сидит молодой парень в спортивных штанах и легкой куртке. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Выглядит он погруженным в себя… Наконец он замечает меня, я машу рукой, он в ответ и хлопает по свободному месту рядом.

— Я так понимаю, мы сегодня никуда не пойдем? – говорю я, имея в виду «нелетную» погоду.

— Да ты что, мы же не проедем никуда! Уже неделю такая «жесть». – Антон окидывает меня взглядом с ног до головы, и я вижу ухмылку на его лице – Да ты и не одета для выезда.

— И что же я тогда должна была надеть? – мне становится несколько обидно за свою тщательно подобранную спортивную куртку и джинсы.

— Одеваться нужно легко и удобно. Я обычно надеваю старую солдатскую форму.

На мгновение Антон снова смотрит вдаль, будто не видя меня. Резко поворачивается и смотрит прямо в глаза.

— Ну что, журналистка, расспрашивай, что хотела узнать, а то после работы жуть как устал.

Спрашиваю про диггерство, сталкинг. Не зря ведь заранее готовилась, изучала. Но Антон прерывает на полуслове:

— Давай без лишней терминологии, бессмысленно все это. Я себя называю туристом. И все. Хотя меня можно назвать сталкером, как у Стругацких, помнишь? Скажу только, что сталкеры ходят по заброшенным зданиям. А диггеры по подвалам, бункерам. Но не люблю я эти термины, ну никак они у меня не приживаются.

Антон парень простой. Еще и недавно из армии вернулся – все четко, лаконично и по распорядку. Рассказывает, что отслужил, в университет возвращаться не очень-то и хотелось, а занять себя нужно было. Нашел работу, а все «не то». Как-то встретился с другом, а он его сводил на заброшенный дисбат от «делать нечего».

— Вот так и понеслось, — Антон улыбается. — Да так, что оторваться не мог. Захватило меня это. Все ходил, искал новые места, со знающими людьми общался. Теперь это часть моей жизни. Летом каждые выходные на новый объект выезжаем, это сейчас занять себя нечем, ну хоть с журналистами пообщаюсь. Знаешь, у кого-то книги, у кого-то фильмы, марки, модельки всякие, а у меня вот это. Хобби такое.

Конечно, зарегистрированной организации диггеров нет. В основном вся «тусовка» сосредоточена в интернете. Там увлеченные рассказывают о новых местах, выкладывают фото, ищут напарников, рисуют планы зданий. В группах вКонтакте очень много разных историй о необычных, засекреченных местах. Большое распространение получила легенда о «подземном» Новосибирске, повествующая о скрытой под землей целой сети бункеров.

— Я вот что скажу. Все эти байки, что пишут на «диггерских пабликах», — Антон красноречиво пальцами показывает в воздухе кавычки, — все это ерунда и лажа. Сколько я искал, ни одного нормального бункера не нашел. И знакомые мои тоже. Они, наверно, есть, но по большей части то, о чем рассказывают – все слишком приукрашено. Знаю, где-то на площади Калинина есть приличные катакомбы. И еще несколько, но там гниль, грязь всякая по колено и смрад такой, что бежать со всех ног охота. Да и не прельщает меня это закрытое пространство. Меня больше интересуют наземки. Строения заброшенные. Вот это тема, да…

Антон снова погружается в себя, находясь от меня далеко-далеко.

— Атмосфера там специфическая. Угнетающая. Остаешься наедине со своими мыслями и чувствами. И тишина. Жутко очень. Мы с другом как-то пошли на объект. Тюрьма, кажется, была. За ним его брат младший увязался, в десятом классе учится. Ну, вот мы ему говорим, не отставать, под ноги смотреть. Идем, а там страшно, тихо. И как я говорил, со своими мыслями остаешься, в себя погружаешься, просто отключаешься от реальности. Вот парнишка наш в себя и ушел. Отстал, испугался. Мы его кое-как потом нашли. С тех пор, я кого попало с собой не беру. Человек морально должен быть готов и помнить об опасности.

— В этом какая-то романтика есть. Во всей этой атмосфере… — я, желая поддержать разговор, пытаюсь представить себе пустое здание, человека, размышляющего о жизни, тишина. Антон прыскает и смеется:

— Какая романтика? Ты чего? Страх, тишина, от любого шороха можешь перепугаться до смерти. Опасное это дело, провалишься куда-нибудь, придавит и поминай, как звали. Так что нужно сказать знакомым, куда пошел и если на следующий день не появляешься, значит, дело плохо. А контингент на заброшках какой: бомжи, наркоманы, сатанисты всякие. Не все к тебе с распростертыми объятиями готовы пойти. Так что никакой романтики в этом нет. Опасности и приключения – да, но я бы не стал называть их романтичными.

Мы с Антоном еще долго сидим и разговариваем. Он рассказывает о своих друзьях, необычных случаях, работе.

— А вот как-то под Черепаново мы нашли церквушку. Я историю очень люблю, много читаю. Так вот, сначала эту церквушку при Сталине сожгли, а потом восстановили. Но прикол в другом: есть там подвал неглубокий, так его не трогали. Вот мы туда залезаем и находим, слушай, сундук. Ребята молодые, думаем, что клад нашли. Уже счастливые такие, открываем. Но там оказались письмена какие-то. Я по дурости беру один, достаю, а он рассыпается. И это все на дореволюционном языке написано. Ты прикинь! Мы никому не рассказывали, а потом услышали, что нашли все-таки эти письмена. Здорово, да?

Я спрашиваю, не разыгрывает ли он меня. Но Антон абсолютно серьезен. На улице совсем стемнело, мы собираемся расходиться.

— До встречи! Скоро распогодится, на объект поедем, тебя с собой возьмем. — Антон кричит вслед, удаляясь, а я в ответ только улыбаюсь.

А когда сажусь в маршрутку, перевариваю услышанное. Антон нашел себя. Он изучает заброшенные здания в поисках чего-то нового, он живет этим. Достаточно увидеть как он рассказывает о всяких заброшенных дисбатах, больницах, тюрьмах. С пылкостью, диким интересом и любопытством. А я рада, что открыла для себя таких людей, как диггеров. Не выставляющих на показ свое увлечение, трепетно оберегая его от посторонних взоров.

Александра Юдина