«В жизни надо чувствовать режиссуру сверху»

Мой старший брат всегда говорил мне: «Поёшь сама — не стесняйся и музыкантам помогать, мимо никогда не проходи». С самого детства эта мысль не давала мне покоя. Поэтому, каждый раз, когда встречаю в метро или на улице музыкантов, вспоминаю его слова.

Основная категория тех, кто приходит играть, не имеет специального музыкального образования. Большинство из них берут в руки какой-либо музыкальный инструмент, чтобы просто заработать на жизнь. Но и профессионалы своего дела встречаются в наших подземных переходах. По каким-то причинам они оказались «за бортом», но оставить искусство у них не получается. Так что же заставляет этих талантливых людей вновь возвращаться в метро? Неужели все таки музыка их связала?

О Евгении Павловиче я узнала через пару месяцев, как поступила в университет. Ребята со старших курсов рассказывали, что в метро на переходе на станцию «Сибирская» играет добродушный, приветливый дедушка. Показывали фотографии, с которых он лучезарно улыбался, держа в руках желтую гитару. Я сразу же обратила внимание на белоснежную бороду, как у Дедушки Мороза. Почему-то возникло желание немедленно найти этого человека и поговорить с ним. Наверное, он не просто песни поёт, а душу в них вкладывает, если мимо него не проходят, останавливаются. К тому же своим слушателям Евгений Павлович конфетки раздает. Ну, чем не Дед Мороз? Этот факт меня чем-то зацепил, и я начала штурмовать просторы интернета, дабы найти хотя бы какую-то информацию о нем.

Первое, что мне удалось отыскать — видеозапись, на первой же минуте которой услышала строки, знакомые из детства: «Кондуктор не спешит, кондуктор понимает…». Чистый, сильный мужской голос заставляет прислушиваться к каждому слову, слушать до конца.

Буквально через неделю я совершенно случайно (но, как позже скажет мой герой, «в этом мире нет ничего случайного») встретила Евгения Павловича в метро. Еще издалека увидела ярко-красную рубаху (как на фотографии, которую когда-то мне показали) и белоснежные седые волосы. «А я вас знаю!» — кричу я и быстрыми шагами подхожу к нему. Он молча улыбается в ответ, как будто мы уже когда-то встречались, проводит пальцами по струнам, зажав минорный аккорд, а я уже готова слушать историю его жизни.

Зовут меня Евгений Павлович Иорданский. Я из маленькой деревни, около Братска. Моя родственница тридцать лет копалась в архивах, раскопала сведения о моих предках вплоть до восемнадцатого века. Один из основателей рода был другом Ивана Сусанина. Оттуда и пошло все. Сначала были прозвища, а потом и род Иорданский. Моя семья была полностью музыкальная: отец и мать — преподаватели. Мамочка была учителем немецкого языка, умело играла на гитаре, сочиняла песни, пела много народных песен, даже организовала вокальную группу. Она научила меня, моих братьев и сестер играть на гитаре, а я еще дополнительно ноты стал осваивать. Отец — священник был у меня, но я его, к сожалению, не знал, он только успел узнать моё имя, а потом сразу погиб, защищая Ленинград. Он играл на всех инструментах. Я же имел опыт игры на шестиструнной и семиструнной гитаре, но «деградировал». Сейчас я помню мало классики, потому что играю для людей каждый день в основном аккордами, а классику не репетирую. Все забывается со временем, но если сяду, посвящу этому делу месяц, то вспомню.

В прошлом году вышла моя книга «Уроки Русского». Книга эксклюзивная, к её оформлению с большой любовью подошел мой сын Герман Иорданский — он великолепнейший художник. Сейчас он работает над эскизами второй книги, она на подходе. Я карабкаюсь только за счет своих средств, но если найдётся спонсор, от помощи не откажусь.

Я состою в Союзе журналистов. Мне удалось только слово произнести, и девушка из комиссии сказала: «Да его за одну фамилию только надо принять». Также и в Союз писателей сейчас приняли. Я, например, не ставил себе цели стать журналистом, а меня, можно сказать, приняли в Союз как своего. Но у меня специфическое понимание журналистки. Ту, которая официальная, я бы вообще в макулатуру всю выбросил. В огромном потоке информации огромное количество слов, и невозможно, чтобы они все были ценные. Но с другой стороны, все жаждут новой информации, и все это удешевляется. Общие слова — это очень мощное оружие. В журналистике особенно. Достаточно просто сказать «а он враг народа!», и человека загубили. Каждое слово нужно наполнять веществом.

Знаете, себя не похвалишь, весь день как оплеванный ходишь (смеется). Я имею примерно тысячу песен в репертуаре. Это, конечно же, военные песни: «Смуглянка», «Тёмная ночь», «Эх, дороги». Если попросят, без проблем сыграю. У меня вся жизнь в музыке! И одновременно в поэзии. Эта жизнь была бы скучная без людей высокого полёта. И если бы не было у меня рядом таких людей — на уровне гениев, то это было бы сумасшедшее одиночество. Это как среди кладбища ходить. А я счастливейший человек, потому что в этом мире нашел двух самых настоящих друзей. Сейчас всё больше «интернетовские» дружбы. Это не дружбы. Дружба проверена опытом, трудностями, прожитыми мгновениями жизни. Вот это и есть дружба. Мы с моими друзьями выдвинули три принципа дружбы. Первый — быть терпимыми к различию во взглядах друг друга. Второй — помогать в случае необходимости, чем угодно. Третий — если произойдет случайный разрыв, принимать шаги для восстановления отношений. Это непростая вещь — большую жизнь прожить.

У меня около двухсот мелодий на стихи моих друзей, на стихи русскоязычных авторов: есть в записи, но это всего лишь черновики. Они записаны в момент, когда был вдохновлен, а также отображают рождение самой песни. Вот чем мы дышим? Вдохновением! Оно же аналогично дыханию. Когда мы вдохновляемся, тем самым мы даем дышать Богу. Вдохновение — это самый элементарный мой инструмент, потому что мне не требуется подготовки, я из текста сразу делаю песню. Как у садовника не может быть отдельной любимой розы, так и у меня нет определенной песни, которую я люблю больше всего. Все, которые пою — люблю. Часто это военные, старинные хорошие драгоценные песни. Стиль выдаёт зрелость человека. Если человек обладает определенным стилем, это показывает его искренность.

Семнадцать лет назад я пришел в метро. В своей книге я как раз рассказываю об этом, вводя понятие «водьма» — течение жизни. Это значит, что свою жизнь не нужно выстраивать по целям, а чувствовать режиссуру сверху и подчиняться. Так вот, как-то раз ко мне пришел знакомиться один парень, сказал, что поёт в метро. А я перед этим несколько раз пытался петь на улице, но было совершенно невозможно. На вокзале не получилось, на площади — тоже. После нашего с ним разговора я сразу пришел в метро. Там такой сумбур был: здесь и люди спали, ходили все, кому угодно. Но потихонечку все наладилось. Какие типажи тут только не встречались! Но метро мне дало всё! Во-первых, у меня голос возвысился, он стал мощным и крепким, энергичным. Да и оптимизма прибавилось. За это время я многое осмыслил.

Все эти слова по поводу искусства за деньги — они про другое. Это нужно скинуть как лишнюю макулатуру, потому что путь к себе очень трудный. Тебе само твое существо ответит на все вопросы, тогда не придется задумываться, как правильно сказать: а прав ли тот, а прав ли этот? Все отметается! В человеке есть всё, чтоб исполниться в лучшем божественном варианте. А для этого надо себя найти.

Записала Лена Волгина