Леонид Вихрев: «Будь моя воля, я бы ввел словесное сольфеджио на журфаках»

Почти под два метра ростом. Суровый взгляд сверху вниз не смягчает даже белая борода. Перед такими людьми принято робеть и делать глубокий вдох для храбрости, чтобы начать разговор. Но стоит только начать. Ответное «Здравствуйте» и первое впечатление вновь оказывается обманчивым. Передо мной Леонид Анатольевич Вихрев — журналист со стажем в 33 года. Уже как четверть века он сотрудник издательского дома «Алтапресс», работал в нем журналистом, политическим обозревателем. Параллельно он работал ответственным секретарем газеты «Свободный курс» и литературным редактором. С 2006 года преподает в школе практической журналистики АлтГУ. Как говорит он сам, его курсы — это вода в пустом бассейне, в котором студентов учат плавать университетские преподаватели. Леонид Вихрев уверенно утверждает, что журналистика — это творчество, и каждый месяц доказывает это как «поэтический обозреватель» в своей авторской колонке.

— Я познакомилась с вашими работами на сайте «Алтапресса». Некоторые темы вы освещаете как «поэтический обозреватель». Отсюда мой первый вопрос: журналистика и творчество — это вещи совместимые?

— Я думаю, что они неделимы. Журналистика — это всегда творчество. Нетворческий человек не в состоянии вычленить из всего объема информации, который на нас обрушивается, ту, которая нужна читателям, слушателям, зрителям и т.д. То есть человек, который не обладает навыком увидеть в обычном необычное, не сможет долго удержаться в профессии. Люди часто проходят мимо каких-то вещей, не замечая, что это сможет стать поводом для публикации. И для этого нужен определенный взгляд, определенная заточка мозгов. Умение видеть то, что не видят другие люди. Я не говорю, что эти люди хуже, просто они смотрят по-другому, а журналист смотрит на мир с точки зрения того, является ли то, что происходит вокруг новостью, интересно ли это будет другим людям, и как это можно подать, преподнести, продолжить. Да, я считаю журналистику творчеством, но увлекаться не стоит. Поэт, писатель, композитор — если люди этих профессий вольны какие-то там явления жизни интерпретировать по своему, придумывать, гиперболизировать, то журналист отталкивается от факта. Он не имеет права ничего придумывать, кроме того, что он увидел и того, что ему сообщили. Поэтому журналистика — это креативность в рамках факта. И внутри этого пространства журналист может быть творцом, но никак не сказочником.

— И все-таки, вы подходите к созданию своих текстов как к повседневной рутине или же вам нужно вдохновение?

— Это вопрос очень неоднозначный. Что значит, я подхожу? Если бы я подходил к созданию текстов как к рутине, то ничего бы и не получалось. Понимаете, действительно, есть тексты рутинные, если пользоваться вашей терминологией. Рутина — это пойти на пресс-конференцию, задать какие-то вопросы, получить цифры, факты, изложить это все для читателя. Сказать, например, что у нас в городе будет пущен такой-то автобусный маршрут, который будет проходить по таким-то улицам… это интересно? Это нужно. Читателю просто важна эта информация. Но по сути дела это рутина. Все-таки создание любого текста — это компромисс, баланс между повседневностью и творчеством. Допустим, я пишу авторскую колонку, и я хочу ответить на все вопросы: что, где, когда, почему. Но при этом я добавляю этой базе свой взгляд. Врач, например, будучи прекрасным нейрохирургом, должен уметь правильно мерить давление, правильно поставить градусник, перевязать человеку ногу, остановить кровь — то есть уметь делать такие рутинные вещи, которые являются базовыми. Я всегда сторонник таких комплексных подходов. В любом деле есть повседневщина и моменты, когда нужно творить.

— Давайте отойдем от темы творчества и поговорим о вашей профессиональной деятельности. Насколько мне известно, вы преподаете на факультете журналистики в АлтГУ?

— Тут надо разделить понятия. Я, прежде всего, журналист, но с 2006 года веду различные курсы вместе с нашими ведущими журналистами на факультете журналистики. Преподаватели учат студентов плавать, говорят им: «гребите ручками так и так», а мы (издательский дом «Алтапресс») наливаем воду в этот бассейн. Даем возможность практики. Мы учим студентов тому, что знаем сами. Если я 30 лет в журналистике, то я, наверное, могу что-то рассказать, чему-то научить.

— Получается, вы достаточно много времени проводите со студентами. Как вы можете охарактеризовать будущее поколение журналистов?

— Ну, мне или ворчать (смеется), илио хвалить своих ребят. Понимаете, тут очень легко сорваться в это ворчание и начать говорить: «Вот, нынешнее поколение журналистов заточено на бабки (ваша терминология), да?» Как бы это ни звучало, но это так. Ваше поколение настроено на то, чтобы хорошо устроится в профессии. Порой оно готово поменять журналистику на пропаганду ради какого-то «золотого тельца», понимаете, о чем я говорю? Ну, есть такое, есть. Сейчас пришли те люди, которые выросли с младых ногтей на гаджетах, на интернете, на компьютерных технологиях и так далее. Да, они в чем-то более продвинутее, чем мы. Они более мобильные, они более практичные, ухватистые. Они наделены, соответственно, большими возможностями. Но беда вашего поколения состоит в том, что технический прогресс, который позволяет достать любую информацию в течение пяти секунд, ради которой мы в свое время: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете»… Вы сейчас эту же информацию получаете двумя кликами. Это психологически расхолаживает. Но не всех. Не все такие. Я вижу достаточное количество молодых людей, которые понимают, что интернет за них всегда думать не будет. Есть люди, которые хотят творить. Подытожим, поколение ваше более мобильное, но при этом, объективно говоря, ленивое. Не по своей вине. Тут сработала обратная сторона прогресса.

— А вообще, стоит ли учиться на журфаке, чтобы быть журналистом?

— Нет, можно не учиться. Надежда Юрьевна Скалон, ведущий журналист нашего издательского дома, лауреат правительственной премии, по образованию — биолог, хотя уже много лет освещает экономические и политические темы. Она окончила университет, а затем работала в заповеднике, изучала ядовитых змей. В журналистику пришла только в 90-е, просто сказала: «Я хочу писать». И вот с ней работали, помогали ей, и она стала потрясающим журналистом. Вот вам пример. Журналист должен быть всеяден, но в то же время иметь какую-то свою тему и разбираться в ней на уровне эксперта.

— У нас на факультете абсолютное большинство студентов — девушки. Как вы думаете, с чем связана тенденция, что в профессию сегодня идут в основном женщины?

— … Можете потом в ремарочках написать, прям как есть — замялся. Я не знаю, с чем связана такая тенденция. Тут много факторов. Начиная с материального аспекта, мужчина должен искать такую работу, которая будет приносить стабильные деньги и определенный престиж. Во времена перестройки профессия журналист была востребованной. Журналисты шли в депутаты, они были на виду. Сейчас, наверное, труднее. Но давайте объективно, у нас только в военных училищах сегодня абсолютное большинство парней. Сейчас же вообще происходит феминизация страны. А журналистика это такой вот небольшой слепок с общества. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но мне бы хотелось видеть больше мужчин профессии. Это не какой-то «шовинизм мужской», просто мужская аналитика она более подходит нашей профессии… (задумался). Жаль, что журналистика потихоньку меняет пол.

— По вашему опыту: девушки все-таки уступают в написании текстов мужчинам?

— Однозначно ответить невозможно. Есть гениальные девушки и бездарные мужчины.

— Ну, а на примере ваших студентов?

— Есть талантливые особы. Хотя талантливыми я бы побоялся все-таки их называть. Скажем так, есть люди, которые очень хорошо чувствуют журналистское слово. Это и юноши, и девушки. Женщины, на мой взгляд, они более литературны, они тяготеют к прозе, я не довожу до абсурда (меняет голос): «Смеркалось, солнце своими лучами нежно золотит дорогу, по которой я еду на задание…». Нет, конечно (смеется). Встречались, да и сейчас работают женщины, не буду называть фамилии по понятным причинам, у которых очень жесткий, мужской взгляд на вещи, на факты и слог, и стиль, и изложение. У мужчин, по крайней мере, я женского слога не встречал, «ути-пути» не было (смеется). Мужчины просто либо плохо пишут, либо хорошо. Понимаете, это как в музыкальной школе. Детей принимают, если у них есть слух. Я считаю, что человек, который приходит в журналистику, должен иметь словесный слух. Он должен чувствовать ритм фразы, должен чувствовать, как слова внутри звучат, как прочитываются читателем. Иногда пишет человек, и вроде все слова нормально подобраны, все слеплено, вроде прилично выглядит, а мелодии-то не получается. По клавишам как будто бил наугад. Будь моя воля, я бы ввел словесное сольфеджио на журфаках. На этом уровне отбирать, конечно, людей в профессию надо. И дело тут не в творческих конкурсах, которые пишут при поступлении. Я часто сравниваю журналистику с кулинарией, с приготовлением пищи, потому что хороший материал — это как хорошо приготовленное блюдо. Вот есть перед вами сырая картошка. Её можно тупо бросить в золу и пропечь на половину, а потом полусырой сгрызть. А можно нарезать её, лучка добавить, пожарить хорошо, добавить какие-нибудь там вещи к ней. Это будет та самая картошка в виде факта, но вот умение ее приготовить это и есть журналистский талант. Некоторые просто не умеют готовить (смеется). Как мужчины, так и женщины.

— А не было ли момента, когда вы разочаровались в профессии?

— Поздно разочаровываться. Моменты усталости, срывы были, но разочарования нет. Это надо быть полным идиотом, чтобы в первый год разочароваться, а потом еще 32 года «шарашить» в этой упряжке.

— Леонид Анатольевич, вы всю свою профессиональную жизнь посвятили печатной журналистике. Не секрет, что журналы и газеты давно уже уступили место интернету и телевидению. Как вы думаете, сколько еще им осталось?

— Ну, если бы я знал, то продал бы это знание за очень большие деньги и стал бы продажным журналистом. Когда появилось телевидение, все говорили, что и театр-то помрет, и на стадионы-то ходить перестанут. Но театр живет, да и на стадионы тоже ходят, поэтому отвечу так: на наш век хватит. Попомните мои слова лет через тридцать. Газеты будут, но они будут другие.

— Ещё вопрос, есть ли какие-то личностные качества, без которых невозможно задержаться в профессии?

— Ну, тут все банально. Я думаю, вы и сами уже поняли что-то. Самое важное — это интерес к людям. Ну, невозможно писать хорошо для людей, если они тебе не интересны. Еще одно — зависимость. Есть алкогольная зависимость, а есть зависимость от новостей. Если человек встал утром и не прочитал в ленте что-то новое, его начинает корежить. Это качество настоящего журналиста. Ему надо как едой, чтобы жить, как воздухом — дышать новостями. Не узнавать от кого-то, а самому хотеть узнать что-то новое. Очень важно, еще раз вернусь к началу нашего разговора, увидеть новость там, где её другие не видят. Журналист должен четко понимать, что мир состоит из воздуха и новостей. Мы дышим воздухом и новостями, извините, за эту поэтичность (смеется). Еще нужно понимать, что хороший журналист — это фильтр. Он должен уметь отфильтровать мусор от того самого жемчужного зерна, которое станет темой.

— Я видела интервью с вами, в котором вы рассуждали о независимой журналистике. На ваш взгляд, существуют ли сегодня независимые СМИ в России?

— (Вздыхает). Понимаете, журналистика — это весы, у которых очень много чашечек. И возможно ли прийти к этому равновесию, компромиссу, к независимости этой, когда у тебя тысяча чашечек? Идеально независимая журналистика, это когда все находится в равновесии. Это надо быть близко к Богу, чтобы быть полностью свободным, что в жизни, что в журналистике. Не надо путать независимость и вседозволенность. Сегодня, действительно, существуют некие островки независимой журналистики, я думаю, что вы и сами понимаете, о каких СМИ идет речь, но об этом идеальном равновесии говорить невозможно.

— И последний вопрос. Какой совет вы можете дать начинающим журналистам?

— Смириться с тем, что вокруг гораздо больше интересных и заслуживающих внимания людей, чем ты сам. И когда ты это поймешь, поймешь, что в мире много интересного, кроме себя любимого, тогда появится смысл говорить о профессионализме. И еще, конечно, подсесть на новость. Я пожелаю любому молодому журналисту однажды проснуться утром и понять, что он задыхается без новостей, он голоден. Ему нужно напитаться этим информационным пространством, чтобы жить дальше… (задумался). Ну, конечно, никогда не терять чувство новизны каждого дня. Новый день — это новости, это информация, это желание ее передать.

Беседовала Анна Колпакова